– Простите ради бога, – сдерживая смех, продолжавший рваться из меня, сказал я, – я билеты на поезд принёс. Ведь вы заказывали билеты? – и вопросительно на неё посмотрел.

– Голубчик, проходите скорей, вы меня просто спасаете. Я боялась, что придётся сидеть дома до вечера, а вы такой молодец. Давайте-давайте, проходите в гостиную. Ботинки можете не снимать, у меня ещё не убрано.

Я поставил чемоданчик на стол и из верхнего конверта достал билеты, которые передал в руки хозяйки вместе с ведомостью, где она расписаться должна. Шариковая ручка лежала у меня в кармане рубашки, всё было приготовлено, по совету Сергея Ивановича, таким образом, чтобы не терять времени.

Билеты стоили 18 рублей 20 копеек. Хозяйка дала мне две десятки и сказала:

– Большое спасибо, вы меня так выручили! Может, вас чаем напоить? Вы уж, поди, набегались, передохните чуток, – а сама улыбается так приветливо.

А я всё на её волосы поглядываю, гадая, чем же она их смогла так выкрасить? Интересно мне это стало, но спросить неудобно. Тут она сама, похоже, направление моего взгляда заметила и пояснила:

– Гляжу, вы на волосы мои смотрите, удивляетесь, наверное, что это, мол, старая вычудила? А я действительно вычудила, сама другого слова подобрать не могу. Это меня одна приятельница достала. «Что, – говорит, – ты, такая-сякая, за собой не следишь совсем? Затонируй свою седину, сразу моложе выглядеть будешь, на курорт всё же едешь, а туда мужчины одинокие, бывает, приезжают. Может, подберёшь себе какую-нибудь пару на время отдыха». И посоветовала: «Возьми чернила фиолетовые химические, добавь пару чайных ложек на таз с водой и голову помой». Я так и сделала, воду приготовила, а она совсем не окрасилась, бесцветная как была, так и осталась. Я решила, что ослышалась, наверное, две столовые ложки надо. Добавила – опять ноль эффекта, ну я и бухнула чуть ли не весь пузырёк в таз. Помыла голову – и вот такая фиолетовая стала. Теперь месяца два ждать придётся, пока волосы немного отрастут, чтобы эти кудри остричь, а сейчас вот такой страхолюдиной на курорт поеду. Билеты купила, спасибо, в очереди стоять не пришлось, да и вы молодцом оказались, так быстро их доставили.

И она опять мне чаю с бисквитом собственноручного изготовления предложила. Но я поблагодарил и отказался, объяснив ей, что меня ведь и другие пассажиры ждут.

Она головой покивала, понимает, мол, а сама всё тянет и отпускать меня не спешит, стала перед дверью и стоит, словно ждёт чего-то или спросить не решается. Я уж хотел было попросить её, чтобы меня выпустила, но она наконец задала свой вопрос, да такой, что я удивился:

– Скажите, молодой человек, а что вас так рассмешило, когда я вам дверь открыла? Цвет моих волос, что ли? Может, не ехать мне в санаторий-то? Не ровён час там тоже все смеяться будут.

– Да нет, – решил я её успокоить, хотя цвет волос был ещё тот, но мало ли у нас чудаков, так что ничего страшного, привыкнут люди и обращать внимания не будут. Но такое же нельзя женщине говорить, вот я ответил, что свой любимый анекдот-тост вспомнил. А она прямо в меня вцепилась: расскажи да расскажи.

Я ей объясняю: фривольный он, неудобно мне его рассказывать. А она:

– Молодой человек, я уже свою жизнь почти всю прожила, много чего и видела, и слышала, не девочка, которую матерным словом смутить можно. Давайте рассказывайте, да побыстрей, спешу я.

Пришлось рассказать:

– В одной французской молодёжной газете опубликовали интервью с Мэрилин Монро, которая тогда в Париж на фестиваль киношный прибыла. Корреспондент в числе других вопросов и один шуточный задал: мол, могли бы вы, Мэрилин, отдаться простому французскому парню? На что кинодива ответила: а почему бы и нет? Десять тысяч франков – и вперёд. Студенты одного из французских университетов на самом юге страны сбросились по 20 франков и жребий кинули, кому в столицу на встречу с великой ехать. Жребий слеп, и ехать выпало маленькому, некрасивому, но довольно бойкому пареньку. В Париж он прибыл рано утром, нашёл отель, в котором Мэрилин остановилась, сунул швейцару десять франков, чтобы тот его пропустил, и отправился к нужному номеру. В дверь постучал, а в руках такой же чемоданчик, как мой, только, может, чуть поновей, держал. Мэрилин в одном халатике дверь ему открыла, а тот так её незаштукатуренной красотой залюбовался, что молча застыл на пороге. Она с удивлением на него посмотрела да и сказала точно те же слова, что и вы при виде меня: «У меня в номере всё в порядке: унитаз не течёт, краны не капают, я сантехника не вызывала». Тут он в себя пришёл и принялся ей объяснять, что он студент, приехал в Париж, прочитав интервью с ней в молодёжной газете. «Позвольте, – сказала Мэрилин, – но там же одно условие было». – «Ах да, – ответил студент, – простите, чуть не забыл», – и протянул ей немаленькую пачку денег. «А вам не жалко отдавать такую кучу франков за одну ночь со мной? Ведь на самом деле я обычная женщина. Две руки, две ноги, ничего особенного». Он и рассказал, как его товарищи-студенты скинулись по двадцать франков и жребий в Париж ехать на него пал. Мэрилин деньги взяла, двадцать франков отделила, дверь пошире открыла и ему говорит: «Заберите свои двадцать франков, я хочу вам отдаться бесплатно».