Никитка подбегает к бригадиру.

– Ну, рассказывай! Что стряслось? – спрашивает тот.

– Дядя Паша!.. Тетя Валя! – дышит полной грудью Никитка, – Всё!.. Понимаете, всё! – и его глаза сияют радостью.

– Что всё? – удивился пожилой рабочий. – Смена раньше закончилась?

– Нет. Не смена. Война закончилась!

– Ты, Никитка, этим не шути – не вовремя! Такие шутки!

– Да какие тут шутки! Дядя Паша! Всё очень даже вовремя! Там на улицах такое творится! Такое!

– Не может быть!.. Вот так вот кончилась? – занервничал бригадир и опустил кабель на землю. – А ну перекрестись!

– Да я не крещеный, дядя Паша! …Нет больше войны! Понимаете? Вот так вот, враз, и кончилась!

…Постепенно, один за одним, поднимаются на ноги рабочие – женщина, за ней газосварщик Егор, а за ним и тот пожилой рабочий, которого Никитка назвал Кузьмичом. Женщина невольно сделала шаг к подростку. Затем остановилась и положила ладони обеих рук на щеки. Глаза её выразили больше испуг и удивление от полученной информации. Бригадир, как это часто бывало с ним в минуты волнения, снял свои очки и начал нервно теребить пальцем стекла.

– Словом, – нарушил невольное молчание Никитка, – мне поручили доставить вас на Центральный пост. Там сейчас будет …митинг!

– Дай-ка я тебя обниму! – растрогался Павел Игнатьевич и заключил в объятия тяжело дышавшего подростка.

– Дождались. А я-то думал… – заплакал Кузьмич и тоже обнял Никитку.

– Чего думал?! – резко вставил Павел Игнатьевич. – Что война будет вечно? Ан нет! Сломали хребет фашистам! Так и должно было быть!

– Да что вы все меня обнимаете? Не я же закончил войну!

– А это как поглядеть! – ответил шуткой Кузьмич и улыбнулся.

– Ой!.. Родненькие! – сквозь слезы воскликнула женщина. – Всё-таки выстояли!.. Выстояли!

– И всегда так будет! – громко произнес Егор. – Россия всегда выстоит! – газосварщик отключает дугу и поднимается.

…Женщина подбегает к Никитке и крепко целует его в обе щеки.

– Ну, хватит, хватит! Айда на митинг! Егор! Кончай свою сварку! Оставляй всё, как есть!

– Да неужто останусь?! Вот только трубу приварю и за вами следом!.. Я недолго, Кузьмич! …Не люблю оставлять незаконченным дело!

– Смотри, сам себя не привари к трубе! – пошутил Кузьмич и окинул сварщика дружелюбным взглядом. – На радости!

/Все рассмеялись этой невольной шутке и отправились по тоннелю в сторону станции/.

…Егор проводил своих сотоварищей улыбкой до того момента, пока они не скрылись за поворотом и, устало вздохнув, присел на корточки около того места, где труба соединялась с муфтой. Включив сварочный аппарат, Егор начал запайку. Неожиданно до его слуха донесся странный шум. Он исходил от тупиковой части тоннеля. Там, где располагался секретный лаз, предназначенный для спуска в Метро-2. Так было принято называть нижние этажи с проложенными там рельсовыми путями и бункерами. Озадаченный этим фактом, рабочий встает и направляется в сторону тупиковой стены, держа перед собой шахтерскую лампу. Такие скрытые, правительственного назначения лазы всегда монтируются предельно тщательно. И сами по себе какие-либо повреждения произойти не могут. Разве только обвал породы, за которым могло последовать опускание грунта и, соответственно, деформация бетонной платформы, через которую и проходила спусковая лестница на нижний этаж – Метро-2. Луч от лампы осветил участок входного люка. Все было так, как привык видеть много раз Егор за эти две недели работы в тупиковом тоннеле. Но тогда откуда взялся этот странный, похожий на треск горящих сучьев в костре шорох? Егор скользнул лучом по блок-стене, и только тогда с ужасом обнаружил кривую трещину, идущую от потолка до бетонного пола. В некоторых местах трещина достигала двух сантиметров толщины! Егор провел рукой по трещине и тут же одернул её. Вся ладонь оказалась мокрой!