В замке обыкновенно завтракали в дни охоты в половине девятого, а в остальные дни в десять часов.

– Дядя, – сказал д'Асти, войдя в столовую и пожимая руку Гонтрану, – наш друг покидает нас на двое суток.

– Почему? – спросил удивленный барон. Маргарита, вошедшая в эту минуту, не смогла скрыть своего изумления. Молодая девушка сильно побледнела и опустила глаза, губы ее побелели, все обличало пережитое ею волнение.

– Как! Вы покидаете нас? – спросила она.

– Да, – ответил за Гонтрана шевалье. – Мой друг де Ласи едет осмотреть замок Фолейн и, вероятно, там ночует. Я даже советую ему проехаться до Шастеля, другой археологической достопримечательности.

– Может быть, – пробормотал Гонтран.

Он взглянул на Маргариту, и глаза его сказали: «Я лгу… я хочу подготовить все для нашего бегства».

Де Пон нашел проектируемую поездку Гонтрана вполне естественной и сел за стол очень веселый; он начал говорить о близкой свадьбе Маргариты.

– Ах да, дядя, – лицемерно спросил д'Асти, – значит, свадьба решена окончательно?

– Конечно, – ответил де Пон, – даже сам король не мог бы ничего изменить.

– Вот как!

– Племянник, – строго сказал барон, – когда человек, подобный мне, даст слово, то даже Бог не помешает ему сдержать его.

Гонтран и Маргарита переглянулись, как бы говоря: «Дольше нельзя колебаться».

Шевалье рассчитывал именно на такой ответ барона, чтобы победить нерешительность Маргариты.

Де Пон поспешно позавтракал. На нем уже был надет охотничий костюм.

– Ты поедешь? – спросил он шевалье.

– С удовольствием, дядя.

– Сегодня погода прекрасная. Поедем с нами, маркиз, дорога в Фолейн идет на пол-лье та же самая, что и в Монгори.

Сказав это, Пон поцеловал свою дочь в лоб.

– А ты, значит, останешься одна? – спросил он ее.

– Я поеду навестить тетю, – отвечала Маргарита. Гонтран уличил время, когда шевалье и барон выходили из столовой, и, подойдя к молодой девушке, шепнул ей:

– Сегодня вечером в десять часов… в конце парка… я все устрою…

Маргарита побледнела, но утвердительно кивнула головой. Гонтран отправился с шевалье и бароном.

Час спустя три всадника доехали до перекрестка, где они должны были расстаться. Де Пон и его племянник поехали налево, а Гонтран направо и скоро исчез в лесной чаще. Но, проехав с четверть лье, маркиз вдруг повернул обратно, пришпорил лошадь и, проехав немного по берегу Ионны, переправился через нее вброд, затем поскакал по дороге в Кламеси, куда приехал в полдень. Он направился к той самой гостинице, где при проезде достал лошадь и проводника. План Гонтрана еще не был окончательно составлен, но он решил пока найти резвых лошадей и почтовую карету.

У входа в гостиницу Гонтран де Ласи заметил сидящего на скамейке лакея, поразившего его своими манерами парижанина; на лице у лакея, одетого по-дорожному, было как будто написано: меня можно нанять и купить; невдалеке от него стояла карета, запряженная парою отличных лошадей.

– Это ваша карета? – спросил Гонтран.

Лакей поклонился маркизу, как человек, понимающий с полуслова.

– Не совсем. Но это все равно. Гонтран вопросительно взглянул на лакея.

– Сударь, – сказал последний, – я камердинер одной дамы, которая возвращается в свое поместье, отстоящее в пяти лье отсюда, и мне приказано отвезти дорожную карету в Париж к завтрашнему вечеру…

«Завтра вечером, – подумал Гонтран, – это поздно, но не беда!»

Затем, обратившись к лакею, он спросил:

– Хотите вы заработать пятьдесят луидоров?

– Черт возьми! А что прикажете сделать? – спросил лакей.

– Во-первых, завтра вечером, когда начнет смеркаться, вы будете ждать меня с каретой в указанном мною месте.