– Дай угадаю: другие, наоборот, воспринимают это место, как аттракцион в стиле домов с привидениями?

– Эти были хуже всех. Бедная Линда первое время еле-еле от них отбивалась, но, к счастью, в наше время люди быстро находят себе новые скандалы и развлечения. Через год-два все эти любители охоты за сверхъестественным переключились на другие объекты. Благо, вся история острова утыкана жуткими тайнами от начала времён и до наших дней. Есть, из чего выбирать.

– Наблюдать за всем этим было нелегко, наверное, – Конни хорошо себе представляла, каково это – потерять кого-то и затем с ужасом лицезреть то, как все вокруг пытаются урвать свою минуту славы в момент всеобщей показной скорби. Когда великий Ян Маршан умер, это хотели обсуждать все. Все, кто знал его, но ещё больше те, кто не знал. И это было так странно, дико, неуместно и нереально, словно в один миг весь мир сошёл с ума. По крайней мере, тот мир, в котором Конни до этого жила. Новый мир без её отца оказался чем-то вроде параллельной реальности, где всё вроде бы и такое же, но слегка искажённое, другое. Сейчас, конечно, она привыкла к этой реальности, адаптировалась к ней, да и тема ухода из жизни знаменитого художника как-то себя исчерпала в общественном пространстве. Но тогда Конни пришлось приложить немалые усилия, чтобы просто сохранить рассудок.

– М-да, – Лив, похоже, хотела завершить обсуждение тех событий. Её можно было понять. С полминуты они сидели в тишине и просто болтали ногами, создавая тонкие переливающиеся волны на поверхности воды.

– Странно будет всех увидеть после всего того, что случилось тогда. Столько всего изменилось… – наконец, Лив вновь подала голос, хотя и могло показаться, будто она не нарочно проговорила свои мысли вслух.

– Ты про Мэтта и его новую жену?

– Про всех. Мы каждый год собирались здесь, в этих числах, одной и той же компанией со времён… не знаю, с окончания школы, наверное? Вроде бы да. Иногда мой тогда-ещё-не-бывший муж приезжал со мной, но чаще он работал летом. Да и друзей моих не очень-то любил. Особенно с Крисом они не ладили. Крис считал Томаса глупым и высокомерным, а Томас считал Криса кем-то вроде самопровозглашённого вожака стаи, в которую он не желал пускать чужаков, способных подорвать его авторитет. Мальчишеские разборки. В общем, я почти всегда приезжала одна. Потом с детьми. Не считая этого нюанса, состав участников почти никогда не менялся. Это всегда были я, Бритта с мужем Мэтью, Крис Хегер, Лотти Хегер и ещё двое наших друзей Кора Морган и Рекс Леманн.

– Погоди, – Конни на мгновение почувствовала себя загипнотизированной монотонным рассказом Лив, но одно имя заставило её очнуться. – Рекс Леманн? Это который мэр Леманн?

– Это который его сын – Рекс Леманн Младший. С мэром я не знакома лично, но его сын был другом детства Бритты. Он очень сильно её любил. Не только по-дружески, если ты понимаешь…

– Он ухаживал за ней? И Мэтта это не смущало?

– У Рекса не было шансов. Он на многие-многие годы застрял в зоне дружбы. Бритта без памяти любила мужа и открыто об этом говорила Рексу. Она бы никогда не стала изменять и, к слову, отнюдь не упивалась чьим-либо обожанием.

– Кажется, Севилла упоминала, что сын мэра владеет долей в отеле «Эрнан»… – задумчиво протянула Констанция, изо всех сил подавляя в себе порыв произнести совсем другие слова. Они наверняка показались бы Лив неприятными и ранили её чувства. Касались они того приторно-безупречного портрета Бритты Хегер, который дочка доктора обрисовала в своих рассказах. Люди склонны говорить и вспоминать об ушедших из жизни любимых только хорошее, и довольно часто память просто подменяет все неприятные воспоминания на красивые статичные картинки, вроде тех плоских двумерных открыток, что продаются в сувенирных лавках курортных городков. Яркие краски, вечное лето, чистое небо без облаков и длинные жёлтые линии песчаных пляжей без толп отдыхающих и мусора. Это унимает боль и помогает двигаться дальше, но, как правило, имеет очень мало общего с объективной реальностью. К счастью, перевод темы на личность Рекса Леманна вроде бы помог Конни уйти от этих размышлений.