- Мне говорили, что вы потеряли память, - заметила фаворитка.

- Да, ваше сиятельство, я не помню некоторые моменты. Как сюда попала, например. Но надеюсь, что память вскоре вернётся. Ещё недавно я не помнила, кто я.

- Что вы умеете делать? – перешла непосредственно к собеседованию Жанна-Антуанетта.

Катя замешкалась с ответом, сбитая с толку вопросом о потере памяти.

- Много чего. Вообще я быстро учусь.

Такой ответ, кажется, насмешил Помпадур. Он действительно звучал по-детски.

- Умею с лошадьми управляться. Тут же есть лошади? – вдруг выпалила девушка и осеклась под удивлённым взглядом голубых очей.

- Нам не нужен конюх. Но где вы научились ухаживать за лошадьми?

- Ааа… Отец был конюхом. И меня научил.

Одна ложь наслаивалась на другую. Только бы не забыть, чего наврала.

- А кто ваша матушка?

Катя отчеканила, как на экзамене:

- Матушку свою я не знаю. Она сбежала, когда мне было два года.

Мысленно искренне попросила прощения у мамы, а заодно и у папы, которого сделала конюхом.

Катерине в диковинку было видеть столь естественную в любом своём проявлении женщину. Да, Жанна-Антуанетта была напудрена, нарумянена. Глаза и губы её были подкрашены. Но в сравнении с тем, как выглядели представительницы прекрасного пола в двадцать первом веке, это просто детский лепет.

Катя с интересом за ней наблюдала. Это первая дама из высшего света, которую она видела. Не только в восемнадцатом веке, а вообще.

К слову, сама Катерина немного улучшала свою и без того прелестную внешность. В рамках разумного. А именно делала модный нынче перманентный татуаж бровей. А ещё удаляла нежелательные волосы на теле с помощью лазерной эпиляции. Катя собиралась работать переводчиком, представлять свою страну за рубежом. Кроме того, вела довольно популярный в интернете блог. Поэтому считала, что девушка обязана выглядеть идеально в любой ситуации. Кто-то мог подумать, что она - очередная хорошенькая кукла, красивая пустышка. Но это было обманчивое впечатление. Катерина привыкла, что называется, пахать. Проводить часы в седле, преодолеть препятствия и на манеже и в жизни. Однако теперь она с беспокойством думала: что если кто-то из горничных во время переодевания увидит её обнажённой и станет задавать неудобные вопросы? А о связи с мужчиной даже речи не шло. Этого следовало избежать в любом случае. Никто не должен был видеть её без одежды!

Катя на мгновение сравнила себя с легендарной Миледи. Правда, потом решила, что в её случае всё не настолько печально. Татуировок у неё, по крайней мере, нет. А татуаж бровей кому-либо заметить вряд ли удастся. У неё всё сделано максимально естественно. Пусть думают, что она такая раскрасавица от природы. Хотя Кате действительно было грех жаловаться. Внешностью судьба её не обидела. А молодость и верховая езда поспособствовали тому, что и фигура у неё была, дай бог каждой.

Радовало, что она не красила ногти, только маникюр делала. Иначе местные ой как удивились бы. Кстати, чем тут ногти обрезают? Это тоже нужно было выяснить.

Вообще Катерина обнаружила, что лишившись привычных вещей, становишься совершенно беспомощной. А ведь раньше она этих удобств даже не замечала. Нет туалетной бумаги, косметики, нормальных трусов, наконец! Как здесь жить? Сколько времени ей придётся тут провести? И какого чёрта, спрашивается, она делала эту лазерную эпиляцию?!

Катя испугалась от нахлынувших на неё мыслей. Она никогда не была мнительной. Но сейчас ей стало страшно. Что если у неё разболится голова или зуб? Или она, чего доброго, серьёзно захворает? Чем и как её будут лечить? Свинцом, ртутью, марганцем? Она читала о каких-то совершенно диких методах, которые практиковали врачи того времени. Ещё больше волновало, что делать, когда начнутся месячные. Это ведь неизбежно. Не спрашивать же ей у здешних женщин, что предпринять? Не двенадцать лет уже, должна сама знать. А она понятия не имеет, что делали во время месячных женщины в восемнадцатом веке!