По щёкам Ани потекли слёзы:

– Как вы думаете, если я тут, мне хорошо?! Где все ваши врачи? Куда они ушли? Почему никто мне не помогает?

– Я сейчас позову вашего доктора, Константина Ильича Макутина, – сказала медсестра. – Вы не переживайте, у нас работают очень хорошие специалисты и Константин Ильич один из лучших. Так что не надо волноваться, одну вас не оставят. Кстати, в коридоре ожидают ваши родители. Если хотите, я приглашу их к вам.

– Не надо, – всхлипнула Аня. – Потом. Пусть сначала придёт доктор…

***

Макутин в палату пришёл не один, с ним было ещё двое мужчин, но Аня обратила внимание на пожилого полного мужчину в помятом белом халате и очках. Он сильно хмурился и был как будто недоволен тем, что его отвлекли от серьёзных дел и вызвали сюда. Однако два других врача с такой предупредительностью относились к нему, что девушка сразу поняла: он главнее и опытнее, чем они. Поэтому именно к нему она обратилась с вопросом, беспокоившим её:

– Доктор, что со мной? Вы можете сказать?

Он как-то странно взглянул на неё, но ничего не ответил и, поправив на носу очки, взялся за осмотр синяков и кровоподтёков, покрывавших лицо и грудь девушки. Несколько раз он довольно-таки сильно надавил то на одно пятно, то на другое, тем самым заставляя Аню кричать от боли.

– М-да, – изрёк он, наконец, закончив мучить её, двумя пальцами приподнял очки и потёр толстую красную переносицу. Потом вышел в соседний кабинет, кивнув и без того поспешившим за ним врачам.

– Виталий Петрович?! Ну? – с нетерпением обратился к нему Макутин.

Тот посмотрел на своего молодого коллегу поверх очков:

– Константин, вам говорит о чём-нибудь такое понятие как «стадия гипостаза»?

– Да, но это совсем не то, – смутился Константин. – Андрей, ты-то что молчишь? У девушки просто необычные гематомы, надо расспросить хорошенько, что с ней произошло, и тогда мы обязательно докопаемся до истины.

– Это не гематомы, это трупные пятна. Костя, неужели тебе не понятно? – Виталий Петрович начал сердиться. – Я вам патологоанатом или кто? Если вы мне не верите, тогда зачем позвали? Сами же пришли за советом, я вас не звал.

– Трупные пятна? На живом человеке?! – не удержался Григорьев. – Петрович, ты сам себя слышишь?

– Согласен, – кивнул тот, – ничего подобного за свою практику я не встречал. Но трупные пятна от обычных синяков или гангрены отличить могу. Да и вы тоже. Всё-таки не первый день в медицине. Особенно ты, Андрюша. Так вот. Прекращение активного кровообращения в точках, которые мы осматривали, соответствует двенадцати-четырнадцати часам. То есть как раз той самой стадии гипостаза, о которой я вам сейчас говорил. Это она и есть, коллеги, хотя теоретически этого не может быть.

– Что же нам делать? – развёл руками Константин. – Какой диагноз ставить?

– Над этим мы сейчас подумаем, – сказал Виталий Петрович. – Предварительно я бы указал на некротические изменения тканей и их повышенную болезненность, но расположение и частота пятен, признаюсь, меня сильно смущают. Так что надо назначить пациентке серьёзные анестетики, и внимательно наблюдать за её состоянием. Вряд ли я ошибусь, если скажу, что процесс будет обратимым. Скорее всего, некроз распространится на всё тело девушки, это вопрос времени. Разумеется, ни ей, ни её родственникам об этом говорить не надо, чтобы не вызвать панику.

Андрей покачал головой:

– И всё-таки так не бывает…

Константин перевёл взгляд с него на патологоанатома:

– Послушайте, а если созвать консилиум?

– Я сейчас позвоню Виктору, это мой товарищ, – Урманский снял очки, достал из кармана платок и протёр линзы. – Он работает в НИИ Сеченова, очень грамотный специалист. Посоветуюсь… А ты всё-таки поговори с главным. Не годится прыгать через голову, тем более при таком непонятном диагнозе.