– Значит, ты беременна? – вопрошала непорочная мисс Далтон в праведном гневе.

– Да, миледи, – отвечала её горничная Розалия.

– Но ты же не замужем!

– Нет, миледи, – лепетала та.

– Бесстыдница!

– Миледи…

– Шлюха!

– Миледи, умоляю, выслушайте меня! – говорила Розалия. – Вы ведь тоже были молоды. Разве вы никогда не любили?

Да, когда-то мисс Далтон мечтала выйти замуж и родить детей, но ничего не получилось.

– Может быть, я и любила, – проговорила непорочная мисс Далтон, – только вот не прыгала в постель до свадьбы.

Розалия рыдала. Мисс Далтон же терпеть не может, когда льют слёзы. Слёзы – проявление слабости, а все слабые существа никогда не вызывали в этой женщине симпатии.

– Нечего реветь. Надо было думать раньше. А теперь убирайся. Я не желаю, чтобы ты находилась под одной крышей со мной.

– Но ведь я жду ребёнка. Кто возьмёт меня на работу?

– Это твои проблемы, – так непорочная мисс Далтон ответила Розалии.

– А отец… отец ведь просто убьёт меня! Он будет в ярости, когда узнает. Что, если он меня выгонит из дома? Мама, может, меня пожалеет, да она отцу слова боится сказать. Куда мне тогда идти? Что делать?

– Не знаю и знать не хочу.

– Мисс Далтон…

Розалия бросилась к её ногам, но безгрешная мисс Далтон оттолкнула её.

– Ты уволена.

Родители Розалии Рассел тоже не захотели держать её под своей крышей.

Молодой журналист Эдгар Фейбер вспоминает о Каролине. Разве он виноват в её гибели? Разве брошенная женщина обязательно должна покончить с собой? Почему он должен жить с женой, которую не любит? Ведь человеческая жизнь, в конце концов, дана для наслаждения.

Он сначала любил Каролину. Во всяком случае, считал, что любит. Каролина казалась ему совершенством. Он думал, что на свете самое большое наслаждение – смотреть в её глаза. Внимать звуку слов, произносимых ею. Целовать пленительные губки. Просто находиться рядом. Никак не мог представить, что однажды сможет полюбить другую. Каролина отвечала взаимностью. Фейбер сделал возлюбленной предложение, она с радостью сказала «да». Они поженились, были счастливы. Но потом своё сердце он отдал Эльвире. Та настояла, чтобы он развёлся.

Он встряхивает головой, покрытою копной каштановых кудрей, дрожащими пальцами расстёгивает пуговицу на ярко-красной рубашке.

Эта ужасная новость была для Амелии Миллер как гром среди ясного неба. Элинор ведь была её лучшей подругой, почти что сестрой! Амелия даже представить себе не могла, что на свете есть нечто, способное разрушить их дружбу.

«Как я любила её! Предательница! – рыдала Амелия. – Подлейший, гнуснейший поступок!»

Она ведь верила мерзавке так же, как себе!

«Что, мои чувства её не волнуют?! Я страдаю, а ей безразлично?!» – думала она в ярости.

Амелия решила: нет, предательство прощать нельзя! Элинор растоптала её любовь.

«Мерзавка! Змея! Вероломная, подлая женщина! Наша дружба для неё – просто пустой звук!»

Она не понимала, как Элинор могла такое сделать.

«Она ведь знала, как он дорог мне! Ведь Вильям – любовь всей моей жизни! А она отняла его у меня. Я бы отдала ей всё на свете, но не его любовь!»

Как и любая женщина, Амелия грезила о счастье. Верила: их с Вильямом любовь будет длиться вечно, они поженятся, у них родятся дети. Хотя бы двое: девочка и мальчик. Дочь хотела назвать Флоренс, сына – Вильямом. А из-за гадины мечтаниям конец. Счастье, словно птичка, упорхнуло.

Теперь Элинор мертва. Да, спасать её Амелия не стала.

Юный художник Ланселот Блер черноглазый и черноволосый. Лицо его, вытянутое, с узкими скулами, вполне можно счесть привлекательным. Над верхней губой у него ниточка чёрных усов.