Да, фантазия у меня богатая, и я могу напридумывать себе все, что угодно, даже интерес ко мне такого мужчины. Все еще не находя в себе сил расстаться с этим видением, я оглянулась, но его от меня уже загораживала толпа неожиданно появившихся непонятно откуда восторженных китайских туристов, которые, галдя и вертя во все стороны свои айподы и телефоны, семенили вслед за гидом.

Я двинулась по направлению к центру парка, ехидно напоминая себе, что мой удел – лишь наблюдать, но не участвовать в этих играх под названием отношения между мужчинами и женщинами. В этом я уверилась и приняла это. А как иначе? Дожив до двадцати пяти лет, я не имела не только мужа или любовника, но даже просто знакомого, с которым хотя бы изредка могла бы получать наслаждение общения с противоположным полом со всеми вытекающими последствиями. Я не была уродлива, а наоборот, вполне даже симпатична и привлекательна. Я имела средний рост, стройную фигуру, серо-голубые глаза, не огромные, но и не маленькие, может, чуть близко посаженные, высокий лоб, густые русые волнистые волосы чуть ниже плеч. Я видела и знала, что привлекаю внимание мужчин, нравлюсь им, всяким и разным, и ловила на себе заинтересованные взгляды. Но дальше кратковременного или просто делового знакомства дело странным и необъяснимым для меня образом не шло. На этом все и заканчивалось. Эти весьма немногочисленные отношения с одноразовыми занятиями сексом, оставившие после себя впечатление вымученных, как-то естественно сами собой сошли на нет. Поэтому я, убедив себя, что со мной что-то не так, смирилась, внутренне успокоилась и перестала ждать чуда. Я спокойно реагировала на бросаемые на меня взгляды, зная, что за этим вряд ли что-то последует, и жила с чувством, что самое мое большое преимущество – это самодостаточность.

Бредя по направлению к большому Петергофскому дворцу, я завернула на террасу дворца Монплезир и взглянула на залив. Вода была лазурной. Я вспомнила, как впервые посетила Петергоф. В тот раз вода тоже была лазурная, и экскурсовод рассказала нам, что обычно вода в заливе грязно-зелёно-коричневая, но в «особые дни» она другая. «Особые дни» – это, конечно, когда скупое северное солнышко дарит свое сияние, не омраченное ни единым облачком, расцвечивая воду лазурью, но мне тогда представилось, что это какие-то волшебные дни. Я усмехнулась. Сегодня я увидела сон наяву.

Бросив последний прощальный взгляд на золотого Самсона, раздирающего пасть льва, я пошла вдоль главного канала к пристани, мимо гигантских голубых елей, которые, я знала, скоро должны вырубить, так как они уже переросли свой срок.

Обратно в Питер я собиралась возвращаться на «Метеоре», как здесь называли это судно на подводных крыльях. У нас оно называется «Комета».

Людей в «Метеоре» было не много, все-таки еще только самое начало туристического сезона, да и удовольствие это не из дешевых, поэтому многие предпочитали возвращаться в город более долгим, но экономичным способом – на автобусе.

Я заняла место у окна и глядела на виднеющиеся сквозь деревья парка желто-белые стены дворца. Я пыталась отделаться от мысли, что там осталось что-то очень для меня важное.

– Вы позволите? – я вздрогнула от неожиданности и, повернувшись, увидела мужчину из парка, мое видение. Его вопрос, в общем-то, и не был вопросом, не дожидаясь ответа, он сел со мной рядом.

– Алекс, – он протянул мне руку ладонью вверх.

Я пришла в себя, положила сверху свою и представилась, он чуть сжал мои пальцы. Я вдруг почувствовала такое спокойно-радостное возбуждение, такой комфорт, а то чувство пренебрежительного превосходства, которое я уловила там, в парке, не исчезло, но как будто бы не распространялось на меня. Он смотрел мягким, чуть смеющимся взглядом, придающим мне уверенности.