– Может ли Сом дойти до реки? – опросил Мелик.

– Сом дойдет до реки, – ответил молодой воин.

Мелик опустился на траву и прижал ухо к земле. Затем, поднявшись, долго нюхал воздух. Ничто не выдавало близости пещерного льва. Мелик поднял Верного на руки и понес его к реке. На берегу он помог Сому напиться, утолил свою жажду и напоил Верного, пригоршнями вливая ему воду в рот. Затем он направился обратно к убежищу, прижимая листья подорожника к груди Верного и поддерживая шатавшегося Сома. Охотники не умели лечить раны, они просто прикрывали пораженные места листьями ароматических растений, руководствуясь в выборе этих растений скорее животным инстинктом, чем человеческими знаниями, но учитель уже кое-чему все же успел научить Мелика, хотя, был бы здесь Енох, тогда другое дело: брат смог бы залечить любую рану. Мелик вышел из убежища за мятными листьями и подорожником, спрессовав их в плотную массу, он приложил их к груди и предплечью Сома. Кровь чуть сочилась теперь из его ран, и ничто не давало повода предполагать, что они опасны для жизни. Верный очнулся от забытья, однако еще не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Мелик сказал своим спутникам:

– Охотники, вы мужественно сражались. Семьи узнают, что Верный и Сом – храбрецы!

Щеки юношей зарделись от похвалы вождя.

– Нет воина сильнее Мелика! – слабым голосом проговорил Верный.

– Пещерный лев еще далеко, – продолжал Мелик. – Я пойду на охоту. – Проходя мимо самки, Мелик остановился. Она была жива, и глаза ее блестели ярче, чем обычно. Раны на боках и спине были легкими, но перебитые лапы должны были срастись нескоро. Самка пристально следила за каждым движением охотника. Мелик крикнул:

– У нее перебиты обе лапы! Теперь она слабей волчицы!

Самка ответила ему глухим ворчаньем, исполненным страха и злобы. Она попыталась приподняться. Тогда Мелик, подняв палицу, крикнул:

– Я могу убить тебя, если захочу. Но самка саблезубого не в силах причинить мне вред!

Послышался какой-то неясный шум. Мелик пригнулся к земле и пополз в высокой траве. Это бежало стадо ланей, преследуемое еще не видимыми собаками, лай которых доносился издалека. Почуяв запах самки и человека, лани метнулись к реке, но дротик Мелика просвистел в воздухе, и одна лань, раненая в бок, свалилась в реку. Мелик быстро подплыл к ней и, вытащив из воды, прикончил ударом палицы. Затем, взвалив добычу на плечо, бегом возвратился в убежище, он чувствовал приближение опасности, и действительно, не успел он вползти в убежище, как пещерный лев появился на опушке леса.

Прошел день после битвы с самкой. Раны Сома зарубцевались, но молодой воин, потерявший много крови, еще не полностью восстановил силы. Верный почти оправился, но ходил еще с большим трудом.

Пещерному льву приходилось теперь в поисках дичи уходить с каждым разом все дальше и дальше от убежища и, так как окрестные животные уже все знали о его соседстве, то прокормление беспомощной самки было нелегкой задачей, и часто оба хищника голодали. Самка выздоравливала; она ползала, волоча больные лапы по земле, но не внушала теперь никакого страха людям, и Мелик не убивал ее потому, что забота о ее прокормлении изнуряла пещерного льва и заставляла дольше рыскать по степи и лесу.

Человек и побежденный им зверь начинали привыкать друг к другу. Вначале при воспоминании о своем поражении самка рычала от злобы и страха и, слыша человеческий голос, столь не похожий на голоса других животных, она поднимала голову и угрожающе раскрывала пасть, вооруженную страшными клыками. Мелик говорил:

– Чего стоят теперь когти и клыки самки саблезубого? Я могу раздробить ей череп палицей или проткнуть брюхо копьем. Самка так же слаба перед Меликом, как лань или олень.