Мелик не сомневался в том, что у волков есть свой язык, и они сговариваются между собой, например, как устроить засаду, окружить добычу или как сменяться во время погони. Он с любопытством следил за их советом и старался разгадать замыслы. Часть волков переправилась вплавь через реку, остальные разбрелись по чаще. Теперь слышна была только возня собак над трупом саблезубого.

Высоко поднявшаяся луна затмевала своим сиянием блеск звезд. Тусклых звезд не видно было вовсе, а яркие слабо мерцали в волнах лунного света; какое-то напряженное оцепенение разлилось по лесу и по степи. Только изредка в прозрачной синеве воздуха, бесшумно махая крыльями, проносилась сипуха, да метались ночные бабочки, спасаясь от преследования летучих мышей. И вдруг тишина нарушилась – перекликающийся вой донесся из леса. Мелик понял, что волки окружили добычу. Вскоре его догадка подтвердилась. В степь выбежал какой-то зверь, он походил на дикую лошадь, только грудь у него была уже изодрана и вся в крови. Зверь спасался от наседавших на него трех волков. Преследователи уступали ему в скорости бега, но не бросали погони и даже, как будто берегли силы, они перекликались с волками, сидевшими в засаде. Вскоре все волки появились в степи, и конь оказался окружен со всех сторон. Еле держась на подгибающихся ногах, он остановился и огляделся, прежде чем принять какое-нибудь решение. С юга, с востока, с запада его обступили волки. Только на севере, казалось, была лазейка – здесь путь преграждал лишь один старый волк с посеревшей шкурой. Загнанный зверь избрал этот путь. Старый волк спокойно поджидал его, но, когда конь был уже совсем близко, вдруг протяжно завыл. И тотчас же рядом с ним на кургане появились еще три волка. Несчастный конь остановился и жалобно заржал. Он почувствовал, что гибель кольцом обступила его, и ему не вырваться больше на простор, где быстрые ноги еще раз спасли бы ему жизнь. Теперь уж не помогут: ни хитрость, ни сила, ни быстрота. Он взглянул на своих преследователей, словно моля их о пощаде, но волки только тесней сомкнули кольцо. Тридцать пар глаз неотступно следили за каждым движением коня, и в каждом взгляде он видел свой смертный приговор. Волки хотели запугать свою жертву, опасаясь ее сильных копыт, и стоявшие перед конем волки делали вид, что готовятся наброситься на него, отвлекая внимание от других волков, подкрадывавшихся к нему с боков. Ближайшие уже были на расстоянии всего нескольких локтей. С мужеством отчаяния затравленный конь еще раз попробовал искать спасения в бегстве. Он стремительно прыгнул на своих преследователей, пытаясь прорвать их строй. Один волк покатился по земле, другой пошатнулся – и перед конем уже открылся свободный путь, но в эту секунду на боку у него повис волк, потом второй. Десятки пастей уже терзали его.

Конь отчаянно рванулся – и еще один хищник упал на землю со сломанной челюстью, но остальные, дружно набросившись, прокусили своей жертве горло, впились в поджилки, растерзали бока, и конь повалился на землю под тяжестью волков, пожиравших его живьем.

Некоторое время Мелик слышал стоны и жалобный вой животного, в котором жизнь продолжала еще бороться со смертью. С радостным ворчаньем волки грызли теплое трепещущее мясо, пили горячую кровь, ощущая, как жизнь непрерывным потоком вливается в их желудки. Изредка старые волки беспокойно оглядывались на собак: те предпочли бы нежное и сладкое мясо коня жилистому саблезубому, но не осмеливались оспаривать добычу у волков, зная, что даже трусливые звери становятся храбрыми, когда защищают с трудом доставшуюся им пищу.