Приведенные свидетельства о Покровском и высказывания из его сочинений дают основание говорить о широком кругозоре и богатом духовном мире тульского учителя и философа, что, безусловно, являлось редкостью в российской провинции конца ХVIII – начала ХIХ столетия.

Несомненная заслуга Покровского перед отечественной исто-рической наукой и тульским краеведением состоит в том, что он первым приступил к детальному изучению поля русской славы – Поля Куликова.

В 1823 году в Туле, в типографии губернского правления вышло историческое сочинение Покровского «Димитрий Иоан-нович Донской, Великий князь московский. Историческое повествование, сочинённое Феофилактом Покровским». Книга пронизана любовью к родной старине и восторгом к ее героям. К книге прилагался план Куликова поля, довольно детальный и интересный.

В моей библиотеке книги этой, сохранившейся, как я полагаю, в двух-трёх экземплярах, к сожалению, нет, но есть ее ксеро-копия. Она напоминает мне не только о далеком прошлом страны, но и о том, как 18-летним студентом историко-фило-логического факультета Тульского пединститута я проходил музейную практику на Поле Куликовом, работал экскурсоводом. Было это сорок лет назад, но до сих пор я помню запахи летнего разнотравья, ранние восходы и багровые солнечные закаты над полем русской славы. Из куликовских мест, из деревни Непрядвы, приютившейся на берегу знаменитой речки с тем же названием, был родом один из моих прадедов – Иван Федорович Сазонов, мастеровой Императорского Тульского оружейного завода.

Весенним утром 1802 года 19-летний отставной титулярный советник Василий Андреевич Жуковский прощался с Москвой. Позади были учёба в Университетском благородном пансионе, шумные споры с однокашниками за столом Дружеского литера-турного общества, недолгая, но вконец опостылевшая служба в Главной соляной конторе. Впереди – неизвестный, манящий и волнующий мир творчества.

Почтовая кибитка увозила его в родные пенаты, в Тульскую губернию, село Мишенское, что присоседилось к древнему приокскому городу Белёву, известному своими затейливыми кружевами, отменной яблочной пастилой да степенными купцами. Покидая первопрестольную, Жуковский надеялся в тиши уединённой сельской жизни основательно и всерьёз заняться самообразованием и поэзией.

Бородатый возница, помогавший «молодому барину» выносить из квартиры вещи, немало попыхтел, пока волок и увязывал в дорогу большой деревянный сундук, доверху набитый книгами…

Свой удел поэта Жуковский не мыслил без постоянного общения с книгой, без самообразования. Пристрастившись к чтению в детстве, он не расставался с книгами ни на день. Изведав с младенчества душевное сиротство, он жил в мире литературных героев, как живут в больших и дружных семьях, где каждому есть дело до других. Книги были единственной ценностью в скромном багаже несостоявшегося чиновника. За шесть лет московской жизни их набралось немало. Юный поэт начал собирать свою библиотеку, отказывая себе порой в самом необходимом. Сколько вечеров и праздничных дней он просидел за письменным столом, прилежно переводя на русский язык по заказам московских книгоиздателей произведения Коцебу, Флориана и других зарубежных авторов! Книготорговцы расплачивались за работу книгами – это устраивало Жуковского. Иногда платили деньгами. Деньги Жуковский тратил опять-таки на книги.

Среди книг, привезённых Жуковским в Мишенское и предна-значавшихся для самообразования, были большая французская энциклопедия Дидро, полные издания сочинений Шиллера, Гердера, Лессинга, большое количество книг французских, немецких и английских авторов (этими языками Жуковский владел в совершенстве), переводы греческих и латинских классиков, стихи и проза русских литераторов.