Ты спрашиваешь: «Если карьеристское начало в человеке столь неприглядно и опасно – как для него самого, так и окружающих его людей, – как предотвратить его развитие, уничтожить первые, робкие ростки этого злачного растения в душе?» На этот вопрос я не знаю пока ответа. Но верю, что он обязательно придёт ко мне в будущем. Единственное, что я могу сейчас сказать с полной убеждённостью, это то, что карьерист начинает проявляться в человеке ещё в раннем возрасте. И если не только не мешать его внутреннему росту, а всячески способствовать, как это происходит в иных семьях, – его развитие вглубь и вширь с каждым годом будет происходить всё стремительней, пока оно окончательно не сформируется. Обычно это происходит, думаю, в начале трудовой деятельности.

Карьеристы, с их отношением к жизни и к другим людям, с их целями и способами достижения этих целей, далеко не смешны, как ты считаешь, а очень даже опасны. Так как, видя перед собой одно своё бесформенное «я», до неимоверных размеров раздутое, окружённые льстецами и подхалимами, они не только не способствуют продвижению вперёд своего маленького или большого дела, которое им поручено, а наоборот: могут отбросить это дело от уровня, достигнутого их предшественниками, далеко назад.

Карьеристы, деятельность которых распространяется на целое общество и даже государство, представляют из себя не только опасность, а настоящую угрозу, не для одного какого-то народа или государства, но и всего мира. Ярчайшим примером карьеристов подобного типа были Гитлер и его ближайшее окружение. Карьеристы такого масштаба страшны, как были страшны прежде для человечества чума и холера. Как страшно сегодня атомное оружие, грозящее массовым уничтожением людей. Вот почему, во имя и во благо всех людей на земле, сохранения и приумножения их истинных материальных и духовных ценностей, карьеристов такого масштаба надо учиться как можно раньше распознавать, чтобы не подпускать их к высоким государственным постам».

Несмотря на то, что, как упоминалось выше, я с отроческих лет начала сочинять стихи, моё отношение к занятиям поэзией на протяжении двух десятилетий было как к забаве для ума, игре для воображения. И только в начале 70-х годов, в Англии, в зрелом возрасте, поэзия заговорила во мне в полный голос. А спустя десять лет, в Норвегии, когда Поэзия стала расправлять крылья, я вознамерилась предать её! – от стихов перейти к прозе. И Поэзия сразу дала мне почувствовать, что не прощает измен.

Именно стихотворчество являлось от рождения моим внутренним заданием. Об этом свидетельствует следующий факт: вскоре после приезда в Лондон (14 октября 1969 года), из ночи в ночь, на протяжении шести или семи месяцев, мне стали являться в сновидениях таинственные небесные гонцы, которые требовали одного: сочинять стихи6.

И я сочиняла их! – вначале во сне. Наяву же занялась поэзией серьёзно три года спустя. Когда это произошло, поэзия сразу потребовала от меня отказаться от всех своих прежних занятий и увлечений, которых, надо сказать, было достаточно много. И я послушно исполнила её требование – отказалась! – в том числе и от работы в Консульском отделе Посольства СССР в Великобритании. Несмотря на то, что, проработав почти три года в должности исполняющей обязанности Третьего секретаря Посольства, многие стали прочить мне судьбу «второй Коллонтай». Оно и понятно: в моём ведении был приём посетителей! – ежедневные ответы на их письма, наследственные дела, некоторые вопросы, связанные с репатриацией бывших советских граждан, которые мечтали вернуться на Родину хотя бы для того, чтобы умереть и быть похороненными на родной земле.