- Ты хотела задать мне вопросы, - напомнил Мирон. - Давай. Я весь твой.

Он завалился на кушетку и заглотил в раз остатки пирога.

У меня все мысли разбежались. Я готовилась к этому разговору, но после внезапного позирования и флирта с объектом моего исследования напрочь забыла цели и задачи самого исследования.

Вместо этого я спросила:

- Здесь есть туалет, или ты писаешь в бутылку?

Мирон скорчился в приступе хохота.

- Это все, что тебя интересует? - спросил он, успокоившись.

- Нет. Много всего. Но мои заметки в телефоне, а он остался в рюкзаке в гостиной.

- Что ж… - Мир встал и стряхнул с себя крошки, взял тарелку. - Тогда придется вернуться и продолжить наверху.

- Значит, ты все-таки выходишь к людям? Не прячешься здесь, как вампир в гробу, постоянно?

- Я выхожу, Тина, - проговорил Мирон. - В студии нет туалета, а пИсать в бутылку весело только в машине. Пойдем. Обрадуем предков моим появлением.

7. Глава 6. Прием

- Понятия не имею, что делать, - говорила я по громкой связи с Катей, одновременно примеряя платья.

- А что Сережа тебе сказал? Он возьмётся?

Я вздохнула. Разговор с Сергеем мне не понравился. Я не стала сразу звонить Кате, потому что ее друг-юрист был неприятно солидарен с Мироном. Мне были не по вкусу перспективы, но пришлось открыть карты.

- Он возьмётся, но придется доказывать, что Степа мошенник или что он был не в себе. Мне не нравятся оба варианта.

- Да, паршивая стратегия. Понимаю тебя, - подтвердила Катя.

- К тому же я не уверена, что Наташа не подаст встречный иск, чтобы распилить дом или отменить некоторые решения Степы по галерее. Он столько всего подписывал. Как быть с этими договорами, если я подчеркиваю его недееспособность или обвиняю в мошенничестве? Все так сложно, Кать.

- Очень сложно. Сочувствую тебе, Крис. Мало что Стёпку похоронила, теперь еще это все на тебя свалилось.

- Мгм, - промычала я, вылезая из очередного неудобного платья. - Ты бы знала, как хочется все бросить. И пусть сама Наташа с Мироном разбирается. Но мне нужно продолжать дела в галерее. Не могу игнорировать текучку.

- А что Мирон? - зацепилась Катя. - Вы не общались после кладбища.

Я вздохнула еще раз. Подруга задавала очень неудобные вопросы. Я не рассказывала, что мы поехали домой после кладбища. Не упоминала и о предложении Мира. Но и врать мне Кате не хотелось. Может, стоило посоветоваться с ней? Я ведь до сих пор ничего не решила.

Я попыталась начать издалека.

- На кладбище мне стало нехорошо, и Мир отвез меня домой.

- Господи. Что случилось?

- Нервный срыв.

- Милая, что же ты не позвонила. Я бы…

- Ничего особенного, Кать, - успокоила я ее. - Это мое нормальное состояние рядом с Мироном. Но еще сильнее раздражает проклятое платье.

- Какое платье? - удивилась Катя.

- Для благотворительного приема. Вечернее. Мне сегодня нужно блистать и лицемерить. А, еще речь толкать придется.

Она засмеялась:

- Твое любимое занятие.

- Стерва, - ругнулась я беззлобно.

Катя прекрасно знала, что я ненавижу публичные появления, тем более - выступления. У Степы намного лучше получалось участие в светских вечеринках и красивые бездушные речи на публику.

- Ты одна идешь? Первый раз? - поняла Катя.

- Да, первый раз без Степы. Там будет несколько лотов молодых дарований от живописи. Я заодно посмотрю на них.

- Одна? - повторила Катя. - Почему меня не позвала?

- Я устала быть слабой, дорогая. Надо продолжать жить.

- Две недели прошло, Кристин. Ты в трауре. Почему они позвали тебя вообще?

- Они позвали давным-давно. Я подтвердила специально. Меня не надо списывать со счетов.

- Милая, ты имеешь право быть слабой и грустной.