И вот в начале лета 1812 года Великая армия перешла через Неман. Триумфальным маршем топтала русскую землю.

напишет Тютчев.

Они шли за наживой, за трофеями, верили в свою удачу, в не раз подкреплённую победами удачу императора.

Инициативный, могущественный агрессор, готовый к тяготам походов, всегда обретает тёмную, но почти необоримую силу. В этом секрет великих завоеваний от Кира до гитлеровского Рейха. Ведь мало кто оказывал им сопротивление! Человек по грешной природе своей «животолюбив», отдавать жизнь «за други своя» непросто, куда легче покориться мировому гегемону. Народы расступаются перед завоевателями. Так Наполеону покорились все, кроме испанцев, португальцев, англичан и русских. Гитлеру – все, кроме англичан, русских и, пожалуй, сербов. Англичанам по географическим причинам было чуть проще… В остальных государствах против завоевателя с горем пополам (а вовсе не до последней капли крови!) сражались регулярные армии, а народные очаги сопротивления были, как говорят физики, пренебрежимо малы. Есть на свете единственное государство, в котором вот уже четыреста лет не принято гнуть спины перед иноземными поработителями. Нам повезло в этом государстве родиться. Может быть, прав был император Пётр в своей запальчивости: «Природа произвела Россию одну, она соперниц не имеет»?

План Наполеона был во многом авантюристическим, но не сумасбродным. По прежним кампаниям – по Прейсиш-Эйлау, по Фридланду, даже по Аустерлицу – он знал упорство русского солдата. Но держался невысокого мнения о полководцах, да и императора Александра не считал твёрдым правителем. Плацдармом для нашествия стала вся Европа, кроме британских островов. Полумиллионная Великая армия с блистательной репутацией при смелом блицкриге казалась несокрушимой силой. Кто устоит перед натиском Нея и Даву – надёжных проводников воли Наполеона? А в русской армии даже единоначалия не было! Вырисовывалась вполне достижимая перспектива: разгромить в генеральном сражении основные силы русских, принудить Александра (или его преемника, если гвардия с горя устроит в Петербурге очередной переворот) к капитуляции. Россия превратилась бы в очередного сателлита могущественной Франции. В поставщика пушечного мяса, лошадей и хлеба для новых походов – против Британской империи.

В колоссальной по тем временам армии Наполеона природных французов было меньше половины. Поляки, баварцы, итальянцы, датчане, голландцы… Надменный Евросоюз, сыны воинской интеграции. Даже недавние союзники императора Александра – пруссаки и австрийцы – теперь готовы были сражаться под знамёнами Наполеона. Ему (как и основателю несостоявшегося «Тысячелетнего Рейха») многое удавалось по праву сильного, до поры до времени, а точнее – до вторжения в Россию.

Презрение к России, к её святыням, к её героям было идеологической основой нашествия 1812 года. Заставить полумиллионное войско сражаться в тысячах километров от родных мест – технически непростая задача для первой половины ХIХ века, когда главным транспортным средством оставалась лошадь. Вот Наполеон и попытался возродить дух крестовых походов, когда религиозная ярость помогала превозмогать лишения. Наполеон – дитя Французской революции, он не был религиозен. Значит, требовалось доказать собственной армии, что Россия – мировой агрессор, коварное и жестокое государство, а уничтожение России – великое благо для нынешних и будущих поколений цивилизованных европейцев. Французы намеревались приструнить и подчинить варваров, таково было кредо той войны – и потому неизбежно впадали в недооценку противника. И потому не могли наладить деловые отношения с жителями оккупированных территорий. «Благородные» рыцари Наполеона вели себя в России как поработители: им внушили презрение к русскому «скоту». Гордыня помогла Наполеону успешно ввязаться в драку вдали от родной Франции. Но гордыня помешала ему победить Россию…