– Палата шестая, – невозмутимо ответив, она поднялась из-за стола. – Идём, а то ещё плохо станет.

Подойдя к палате номер шесть, она остановилась.

– Жених?

– Нет, я же сказала, что друг! – безумно хотелось попасть к нему.

– Все вы друзья да подруги, – взявшись за дверную ручку. – Сходи, попрощайся!

– Что? – немного онемев от услышанного, на что медсестра цокнула языком и открыла мне дверь, впуская внутрь.

Небольшая, выбеленная палата, в которую пробивались солнечные лучи. Запах йода и чего-то горького режущего нос.

На больничной койке лежал Энди. Его торс был перемотан бинтами, на которых проступали коричнево-желтые пятна. Бледное лицо не выражало никаких эмоций. Синева губ и редкое дыхание.

Рядом с ним находилось искусственное сердце. Огромная колба с желтоватой жидкостью, от которой тянулись трубки присоединённые к Энди.

– Ах! – не сдерживая слёз, прикрыла рот ладонью, чтобы не разрыдаться. – Энди, милый мой Энди!

Я стояла над его постелью, и всё ещё не понимала, как же так могло случиться!

– Добрый день! – раздался мужской голос, и в палату вошёл доктор.

В ответ я лишь смогла кивнуть, ощутив при этом резкую боль в затылке.

– Марика Ллойз, как вы себя чувствуете, – подойдя ближе к больному.

– Мне уже лучше, а как мой друг? – смотря на Энди.

– Ему повезло меньше, рана глубокая, – он взялся за его запястье и, проверив пульс, отпустил. – Сейчас подключен к аппарату, но долго его держать не сможем.

– Он выживет? – с надеждой в глазах, смотрю на доктора, и вижу, как он хмурится в ответ.

– Как вам сказать, организм молодой, здоровый, но если только чудо, – вздохнув он, посмотрел на пациента, – если только чудо.

2.3.

Через три дня, меня выписали, переведя на домашнее лечение, несколько микстур утром и вечером, витамины и покой. А Энди всё не приходил в сознание.

Стены давили, тишина угнетала, из окна виднелась серая пелена дождя, сопровождающаяся лёгким шуршанием бьющихся о крышу капель.

Кутаясь в пуховое одеяло, я так и не могла согреться. Ко мне некому было прийти, навестить, принеся с собой частичку заботы. Отец будет спрятан, пока не найдут убийцу и заказчика, либо пока убийца не найдёт отца! Стоун занят расследованием и навалившимися делами, да он и не обязан приходить ко мне.

Именно сейчас я понимала, насколько всё же я одинока. У меня нет семьи, нет детей, любящего меня человека. Даже нет домашнего питомца, как у мадам Солен, которая постоянно выгуливает своего огромного бульдога, называя его «бусиком». Мне некому дарить любовь и не от кого её получать. Моя работа забирала у меня всю энергию и силы. А что же теперь?

В соседней квартире, за стеной изредка раздавались голоса. Это бранилась одна семейная пара. И даже в их ссоре я ощущала заботу и любовь друг к другу!

Одиночество угнетало с каждым днём, и, не выдержав больше, надев форму, я поплелась на работу, несмотря на присутствующие головные боли.

***

Отдел правопорядка города Глэндблэйд.

Прямо с порога слышался шум, гул, и шуршание бумаг. Отдел жил бурной жизнью и без меня. Внутри было по-своему уютно и комфортно. В правом углу кабинета офицер опрашивал чумазого подростка, стуча кулаком и тыча ему в лицо листком бумаги. Кто-то был занят бумажной работой, не поднимая и глаз от рабочего стола, даже не замечая меня. Два офицера о чём-то спорили, жестикулируя руками.

Пройдя вглубь, заметила рыжую копну волос Юджина, он внимательно следил за мной, а затем:

– Хреново выглядишь Ллойз!

– Благодарю за внимание! Ты тоже, в общем, у тебя это постоянное состояние.

Стиснув зубы, он продолжил свои дела, а я прошла дальше прямо к кабинету Стоуна.