– Ну, насчет питания, может и ничем… А вот насчет жилья – мысль интересная. Никаких намеков на то, что где-то в округе кто-то вел хоть какую-то хозяйственную деятельность не было. Ни хижин, ни землянок, да даже спального места из лапника или какой-то соломы мы не нашли. И еду в городе добыть намного проще.

– Вы забываете, что троих из шести бродяг наполовину зарыли, – перебил эти размышления вслух целитель Корбин. Сами бы они так зарыться точно не смогли.

– Но их могли похоронить трое оставшихся. Или попытаться похоронить, – не согласилась я.

– Закопав в землю по пояс?

Ну да, вообще-то на попытку спрятать или похоронить это походило мало.

– Какая-то демонстративность есть в этом, что в кадаврах, что в нищих. А кстати, они точно нищие?

– Точно, – откликнулся Монтерс от дверей. – Вот, только что получили из Полуденной полиции подтверждение. По крайней мере, четверо из шести – известные алкоголики и дебоширы из Южного квартала, жили там все вместе в каком-то заброшенном сарае. Двоих пока не опознали, но, возможно, какие-то залетные собутыльники.

– Конфликты?

– Они были довольно агрессивны, несколько раз участвовали в пьяных драках, были арестованы не по разу каждый, пили много, можно сказать, профессионально, давно не работали, но наркотики не употребляли, насколько знают местные полицейские. По крайней мере, в притонах замечены не были. Да и Южный…

Ну да, этот квартал промышленно-жилой, бедный, но в целом вполне приличный. Откровенная шваль там попадается нечасто, хотя вот, бывает. Пьяные инциденты – да, как и во всех местах, где живут фабричные рабочие. Но те, что еще до конца не опустились, наркотики обычно не употребляют. Только…

– Но почему они тогда так истощены? – спросила я и посмотрела на Корбина.

– Это точно не от алкоголя, – покачал головой тот. – Скорее всего их все-таки где-то долго держали и морили голодом, а возможно и не давали воды.

– Что если они с кем-то что-то не поделили и?.. – задумчиво откликнулся Монтерс.

– И что, их где-то заперли на месяц-полтора и заморили голодом?

– Ну да, глупо как-то получается.

– Или не глупо, – встряла я. – Что если они поцапались как раз с создателем кадавров, а тот поступил с ними так же, как и с другими своими жертвами? Может ему это, ну не знаю, нравится?

– Тогда почему не использовал тела в кадаврах? Мы же уже выяснили, – Хейс кивнул на целителя, – что людей можно использовать.

– Да кто ж его знает? Может, не было необходимости, или… Или привлечь внимание к кладбищу ведьмаков было нужнее? Это игра!

– Что?

– Это как игра, – повторила я, потом попыталась внятно объяснить свою мысль. – Играют двое или больше. Делают что-то, совершают затейливые преступления, а цель – не попасться, например, и при этом обойти соперника в изобретательности.

– А если подставишь соперника полиции, то вообще молодец! – сообразил Монтерс.

– Тогда надо искать другие трупы со следами долгого нахождения на холоде в уже мертвом виде, – дополнил Хейс.

– А может и в живом, сначала, – откликнулся Корбин. – Холод – отличный способ держать разумного в подчинении и подавить сопротивление. А то и просто лишить возможности сопротивляться. Мастер Филдс правильно подняла вопрос о том, насколько в сознании и живы ли были ведьмаки. Возможно, они были без сознания от холода.

– Это можно подтвердить?

– Нет, лишь теория. Но разумеется, это бы не сработало, если бы ведьмак был адептом стихии воды, льда или пламени. Первые просто не могут замерзнуть, а маг огня смог бы легко справиться с холодом.

– Это если его магию не блокировали, – покачал головой Хейс. – Но вообще надо их скорее опознавать, и тогда мы сможем это точно сказать. Хотя идея-то интересная. Один из убийц – сумасшедший некромант, второй – любитель холодненького и они соревнуются друг с другом.