Это было одной из причин, почему Клим не только не любил принимать гостей, но и сам предпочитал им не быть. Однако в случае с Голубой он не мог сказать, что ему неловко находиться у неё дома. Во многом благодаря тому, что они довольно хорошо сдружились за последнее время. Отсутствие родителей девушки тоже сыграло свою роль. Не пришлось объяснять, кто я такой и зачем припёрся!

В ожидании, пока закипит чайник, Голуба плюхнулась на соседний табурет и проговорила:

– Авось всё образуется.

– Подробности бы не помешали, – сказал Клим. – Тем не менее если ты собираешься раскрыть мне какой-то секрет Велеоки, то хорошенько подумай, стоит ли это делать.

– До сих пор я знала тебя только как отличного парня, поэтому не думаю, что ты станешь трепаться об этом направо и налево.

– Ну… Спасибо за кредит доверия.

– Да не за что. Кроме того, я всегда могу начисто отбить тебе память. Забудешь всё, чему когда-либо научился, даже собственное имя из головы вылетит. Выжить хотя бы удастся?

– Ты как никто умеешь воодушевлять, – развёл руками Клим. – Имя в памяти хотелось бы оставить.

– Да я ж пошутила, – улыбнулась Голуба. – Вряд ли ты совершишь такой поступок, за который тебя захочется побить.

– И на том спасибо, но на твоём месте я бы не зарекался. Сейчас в твоих глазах я – отличный парень, а спустя полгода – подлец, каких свет не видывал. Это явный перебор с самокритикой!

– Глупостей не говори, – нахмурилась Голуба. – Я на самом деле думаю, что нисколько в тебе не ошибаюсь, и считаю человеком, способным держать язык за зубами. Я вот не могу удержаться.

– Но ты же не спроста собираешься мне всё рассказать, а вынуждено, – напомнил Клим.

– Это меня не оправдывает! – горячо воскликнула Голуба и ударила кулаком по столу, отчего стоявшая на нём сахарница подскочила на добрый сантиметр и едва не лишилась крышки. – Буду надеяться, что Велеока меня простит.

– Она самая разумная из всех нас, – постарался утешить синевласку Клим. – Полагаю, злиться на тебя и ненавидеть она не станет.

– Мне бы твой оптимизм.

– Всего полчаса назад ты говорила, что никогда не привыкнешь к моему пессимизму.

Голуба коротко хихикнула и тут же впала в глубокую задумчивость. Клим не стал её тормошить, полагая, что она собирается с мыслями. Он прекрасно знал, каково это подобрать правильные слова, особенно если планируешь доставать из закромов чужой секрет. Главное, не забыть с него пыль стряхнуть!

Пока Голуба думала, чайник закипел, наполняя кухню пронзительным не то свистом, не то гулом, больно ударявшим по ушам и похожим на звук прибывающего к платформе старинного поезда. Он был довольно громким, казалось, будто его можно услышать за несколько километров от источника. Сбросив оцепенение, синевласка вскочила и выключила чайник, и на кухне вскоре вновь стало тихо. Девушка полезла в навесной шкафчик, откуда достала две белоснежные чашки, в которые незамедлительно налила заварку и насыпала по паре ложек сахара. Через пару минут обе чашки оказались на столе, от них поднимался белый пар, похожий на туман в миниатюре, а затем к ним присоединилась большая хрустальная миска, наполненная всевозможными вкусностями.

– Папа всегда говорит, чтобы я не налегала на сладкое, – произнесла Голуба, отправив в рот шоколадную конфету. – Считает, что для спортсменов сладости должны быть деликатесом, а не входить каждодневный рацион.

– В некотором роде он прав, – сказал Клим.

– Но ведь сладенькое успокаивает, а я перед важными соревнованиями всегда сильно нервничаю и думаю, что ударю в грязь лицом.

– Нервничаешь? Мне казалось, ты само спокойствие и уверенность в собственных силах.