– Видок у тебя, друг, мягко говоря, не очень! Что, крепок пить наш волчара? – поинтересовался Зверев.

– Крепок, зараза! Но и мы не лыком шиты! Он первую бутылку почти сразу в одного всосал, вторую уже подольше и на двоих пили, – констатировал Костин. – Пришлось еще и за третьей сбегать, прежде чем он свалился и захрапел. Часов до трех сидели.

– Ну и что узнал? – сгорая от нетерпения, спросил Богданов.

– Он мне битый час втирал, как швартовные тросы и кранцы правильно крепить! Потом учил сходни ставить! Как будто я без него этого не знал, а еще про то, как пацаном из дома сбежал, как в Кронштадт подался и как ранили его на линкоре.

– По делу что узнал? – усевшись на край стола, спросил Зверев. – Рассказывай!

– А ты, Василич, про уговор наш, часом, не забыл?

– Не забыл… рассказывай.

– Так вот! – Костин хлопнул себя по коленке. – Узнал я не особо много, но пару зацепок вроде есть! Когда Селиванов обмолвился, что в Шабановском райотделе служил, я поинтересовался, не знает ли он Ваську Малашина. Сказал, что мы с ним росли в одном дворе, а еще сказал, что видел его как-то в городе, но мы разминулись.

– Так и что?

– А вот что. В тот день наш Селиванов помдежем заступил. Было это девятого июля, как раз в тот день, когда немцы в город вошли. Эвакуация идет полным ходом, кругом суматоха, а тут на телефон дежурного девица позвонила…

– Селиванов сам с той девицей разговаривал?

– В том-то и дело, что нет!

– Откуда тогда он знает, что это девица была?

– Когда звонок раздался, трубку Селиванов взял. Голос, говорит, женский был. Молодая. Потом в соседнее здание снаряд зажигательный попал. Дежурный Селиванову велел на улицу бежать, узнать, нет ли угрозы возгорания. Так что, зачем та девица звонила, Селиванов не знает. Зато когда Селиванов в дежурку вернулся, он видел, как к крыльцу дежурная машина подкатила. Еще сказал, что видел, как оба наших орелика в ту машину сели.

– Егор и Василий?

– Так точно! Селиванов у дежурного спрашивал, куда они, а дежурный ему говорит, вроде как нашли что-то.

– А что нашли?

– Дежурный про это не сказал, его в ту минуту начальник к себе затребовал и отправил куда-то. Потом немцы в город вошли, и такое началось, что времени на расспросы уже не было. Зато перед этим, когда Селиванов в дежурке сидел, он в журнал дежурного посмотрел. Запись, сказал, там была: «Опергруппа в составе лейтенанта Антипова и лейтенанта Малашина выехала на место происшествия по адресу: улица Лесная, дом семь, квартира двенадцать».

Зверев одобрительно кивнул:

– Ну что ж, это уже зацепка! Молодец, Вениамин Игоревич, с задачей справился на пять!

Костин назидательно посмотрел на Богданова, тот тут же насупился.

– Так можем, когда захотим! – стараясь не демонстрировать свое торжество, заявил Костин.

– А ты, Вадик, чего нос повесил? – повеселел Зверев. – А ну, вели Горячеву разводить пары! Остаешься за старшего, а мы с Вениамином прокатимся до улицы Лесной, узнаем, кто сейчас по этому адресу обитает.

Всю дорогу, пока они ехали на Лесную, Костин с трудом сдерживал свою радость. Остатки хмеля из Вениной головы уже выветрились, он сидел на пассажирском месте возле Горячева, всю дорогу рассказывая суровому водиле о том, как он ловко развел бывалого боцмана на нужный разговор.

Прибыв на место, Зверев и его спутник испытали некоторый шок. Дом номер семь – некогда двухподъездное трехэтажное здание – был частично разрушен, и даже сейчас, спустя столько лет, его никто, по-видимому, не спешил восстанавливать.

Порядок на улице, вблизи здания, конечно, был наведен. Обломки стен были убраны давно, но сам разрушенный дом все еще выглядел устрашающе. Покрытые сажей стены, выбоины, оставленные пулями, поваленный забор. В некоторых окнах еще оставались осколки, удерживаемые в рамах наклеенными бумажными крестами.