Но так ли все обстояло на самом деле? Для всех знавших Дега художников, которые часто предавались сексуальным утехам с прелестными натурщицами, отношение Эдгара к своим интимным потребностям было глубокой тайной. Даже когда художник перешагнул тридцатилетний рубеж, никто не знал, есть ли у него любовница. В 1869 году Эдуард Моне в письме французской художнице Берте Моризо утверждал, что Дега «не способен ни любить женщину, ни сказать ей об этом, ни сделать этого».

А Ван Гог в письме Эмилю Бернару, касаясь интимной части жизни Дега, пишет следующее: «Почему ты говоришь, что он плохо совокупляется? Дега живет, как скромный нотариус, и не любит женщин, зная, что если бы он их любил и много совокуплялся, будучи нервнобольным, то стал бы неспособным к живописи. Его живопись смела и безлична, так как он согласился быть не более чем скромным нотариусом, боясь сексуальных излишеств».

Кто прав из этих двоих, сказать трудно. «Я, как и все молодые люди, страдал, но я никогда не распутничал», – в своем дневнике уже на исходе жизни написал Дега. Возможно, после своей сдержанной юности художник впал в своего рода сексуальную инерцию, из которой так и не смог выйти.

«Однажды, – это уже признание одной натурщицы, – Дега отбросил свои кисти, но не для того, чтобы кинуться на нее, как поступали другие, а для того, чтобы ее причесать».

А когда кто-то поинтересовался у французской художницы Сюзанны Валадон, была ли она любовницей Дега, она, улыбаясь, ответила: «Я – никогда! Он слишком боялся! Никогда мужчина не делал мне столько комплиментов по поводу моей кожи, моих волос, моих мускулов акробатки. Он хвалил меня так, как хвалил бы лошадь или танцовщицу… Его восхищение было исключительно духовным, оно относилось к моему телу канатоходки».

Эта любовь к женскому телу и горечь из-за того, что ему приходилось отказываться от удовольствий, которое оно дарило, красной нитью проходило сквозь все творчество Дега. Обнаженную фигуру он очень внимательно изучал, и порой его карандаш замедлял движение, когда он рисовал половые органы, этот королевский кусок женской анатомии. Однако бессилие вынуждало его воздерживаться, отбрасывая свои желания на значительное расстояние. А чтобы убить очарование женским телом, он рисовал желчные портреты путан, пребывавших в ожидании клиента. Для того чтобы успокоить себя, нет ничего лучше искусства.

Уже задолго до своего совершеннолетия Пабло Пикассо (1881–1973) познал секс и проводил долгие часы в борделях. Фактически до двадцати лет секс и живопись были его главными увлечениями, что оказало немалое влияние на последующие семьдесят лет его жизни.

Художнику довелось попробовать разные формы любви. Оказавшись в 1904 году в Париже, Пикассо, чтобы выжить, вынужден был продавать свое тело, находясь на содержании у художника-гомосексуалиста Макса Жакоба. Впрочем, отдавался Пабло и другим представителям парижской богемы.

Пикассо обладал огромной сексуальной энергией, благодаря которой за свою взрослую жизнь он имел множество любовниц, которых, впрочем, как и жен, он с иезуитской радостью натравливал одну на другую.

Он всегда содержал несколько женщин одновременно, используя и оскорбляя их, как ему только хотелось. Например, однажды Пикассо пригласил свою жену Ольгу, к которой он уже охладел, навестить его на Лазурном Берегу. Когда она откликнулась на его предложение и прибыла на средиземноморский курорт, где отдыхал художник, он поселил ее в том же отеле, где проживал сам со своими новыми любовницами…

Он, как торнадо, проносился по судьбам своих жен и любовниц, оставляя после себя трагедии и разрушения. Ольгу Хохлову – первую свою жену – художник практически превратил в эмоциональную калеку, издергав и изуродовав ее чувства. У Доры Маар также случился нервный срыв, после которого она попала в лечебницу для психически больных. Мария-Тереза и вторая жена Пикассо Жаклин после его смерти не смогли совладать с навалившимися на них проблемами и покончили с собой.