Три года русские солдаты храбро и искусно сражались против превосходящих сил врага. В первые месяцы войны, когда немецкое наступление было в разгаре, русские вторглись в Восточную Пруссию и оттянули с запада два германских армейских корпуса и кавалерийскую дивизию, что дало Жоффру возможность ликвидировать прорыв на Марне и спасти Париж. Русскую армию ослабляла неорганизованность и измена в тылу. Военный министр Сухомлинов был предателем и получал деньги от немцев. Двор кишел шпионами и германофилами, во главе которых стояла царица и ее советчик зловещий поп Распутин. Оружие и боеприпасы были на исходе. К 1917 г. потери русских войск превосходили английские, французские и итальянские вместе взятые – 2 762 064 убитыми, 4 950 000 ранеными и 2 500 000 пропавшими без вести. – Примеч. авт.

Диалог между майором Робинсом и полковником Томпсоном, как и все другие разговоры в этой книге, цитируется по документальным источникам. Основным материалом для рассказа о миссии Рэймонда Робинса послужили его собственные показания на допросе в комиссии Овермэна в 1919 г., цитируемые по III тому издания «Немецкая и большевистская пропаганда: отчеты и протоколы юридической подкомиссии сената США 65-го созыва» (Вашингтон, 1919) и по книге Вильяма Харда «Рэймонд Робинс о самом себе» (Нью-Йорк, 1920). – Примеч. авт.

Все даты даются авторами по новому стилю. – Примеч. ред.

В ноябре 1943 г. полковник Рэймонд Робинс писал авторам настоящей книги: «Впервые я услышал о Сталине, когда Ленин излагал мне свои планы создания Федеративной Социалистической Советской Республики… Он говорил, что они со Сталиным хотят объединить для общей работы все национальные группы населения Советской России, и добавил, что Сталин только что занял пост народного комиссара по делам национальностей… Пожалуй, величайшим историческим вкладом Сталина в дело объединения и усиления советского народа была его блестящая работа на посту народного комиссара по делам национальностей. Его политика способствовала искоренению расового, религиозного, национального и классового антагонизма и дала различным группам советских людей то единство и сплоченность, с каким они сражались и, не щадя своей жизни, защищали Ленинград, Сталинград и всю Русскую землю». В последней фразе полковник Робинс, разумеется, говорит об исторической роли, которую во вторую мировую войну сыграл советский народ, вынудивший к отступлению и разгромивший нацистских захватчиков. – Примеч. авт.

«Англо-французское соглашение от 23 декабря 1917 г., определяющее французские и английские зоны действия» (фр.).

В Бресте Троцкий хотя и признавал, что русская армия больше не может воевать, все же отказывался подписать мир с Германией на том основании, что подписание такого мира предало бы всемирную революцию. Поэтому он не выполнил указаний Ленина. Позднее Троцкий признавал, что поступил неправильно. После того как немцы вторглись в Советскую страну и угрожали Петрограду, Троцкий заявил: «Я считаю своим долгом сказать на этом авторитетном собрании, что в час, когда многие из нас, и я в том числе, сомневались, допустимо ли подписать мир в Брест-Литовске, один товарищ Ленин, проявляя изумительную прозорливость, упорно, несмотря на наше сопротивление, утверждал, что это необходимо… И теперь мы должны признать, что были не правы». Поведение Троцкого в Бресте было не единственным проявлением оппозиции. Пока он агитировал в Бресте, его ближайший сподвижник Николай Крестинский публично нападал на Ленина и говорил о необходимости вести «революционную войну против германского империализма, русской буржуазии и части пролетариата, возглавляемой Лениным». Сообщник Троцкого по оппозиции Бухарин предложил резолюцию, принятую в Москве на совещании группы так называемых «левых коммунистов» и гласившую: «В интересах международной революции мы считаем целесообразным идти на возможность утраты советской власти, становящейся теперь чисто формальной». Позднее Бухарин признался, что во время брестского кризиса члены оппозиции тайно намеревались расколоть партию большевиков, свергнуть Ленина и создать новое русское правительство. – Примеч. авт.

Локкарт и Робинс нашли ценного союзника в лице французского офицера капитана Жака Садуля, в прошлом преуспевающего адвоката и члена палаты депутатов – социалиста. Капитан Садуль неофициально поддерживал связь между Францией и советским правительством. Он пришел точно к таким же выводам, как Робинс и Локкарт. Его откровенная критика позиции, занятой союзниками по отношению к России, вызвала лютую злобу французского посла Нуланса, который стал уверять направо и налево, что Садуль, Робинс и Локкарт «обольшевичились». Нуланс, заимствовавший свои политические взгляды у «двухсот семейств» и акционеров парижских банков, ненавидел советский режим. Он лишил Садуля права сноситься непосредственно с французским правительством и даже перехватывал его личные письма. В своей книге Локкарт вспоминает, что Нуланс, для того чтобы помешать Робинсу оказать влияние на американского посла Фрэнсиса, стал распускать про Робинса всевозможные слухи. По его указанию, один из его секретарей многозначительно спросил в присутствии Фрэнсиса: «Кто же американский посол в России – Фрэнсис или Робинс?» Эти маневры возымели действие. Фрэнсис перестал доверять Робинсу, опасаясь, что тот метит на его пост. Он даже подозревал, что Робинс осведомляет большевиков о его тайных сношениях с Калединым. – Примеч. авт.

Текст ноты, впервые опубликованный в одном из отчетов конгресса США (от 27 июня 1919 г., стр.2336), цитируется в книге Гревса «Американская авантюра в Сибири (1918–1920)». – Примеч. авт.

Рэймонд Робинс и Брюс Локкарт совместно установили с полной достоверностью, что во многих случаях главари этих банд, иногда называвшие себя анархистами, финансировались германской военной разведкой с целью провоцировать беспорядки, которые Германия могла бы использовать как предлог для интервенции в России. – Примеч. авт.

В этой главе, как и в других разделах настоящей книги, занимательная история капитана Сиднея Рейли призвана символизировать деятельность западной антисоветской коалиции, которую в то время возглавляли английские консерваторы и французские реакционеры. Взгляды и поступки Рейли неотъемлемы от него, но совершенно ясно, что сам Рейли и в тот период и позже был не вдохновителем, а только самым решительным и дерзким орудием антисоветских заговоров, руководимых из-за рубежа. – Примеч. авт.

Убийцей Мирбаха был эсер Блюмкин. Он проник в германское посольство под видом сотрудника ЧК, явившегося предупредить Мирбаха, что против него готовится заговор. Германский посол спросил Блюмкина, как заговорщики намерены действовать. «Вот так!» – воскликнул Блюмкин и, выхватив револьвер, застрелил посла. Потом он выскочил в окно и уехал в ожидавшем его автомобиле. Позже убийца Блюмкин состоял в личной охране Троцкого. – Примеч. авт.

По возвращении в Англию капитан Джордж Хилл в 1919 г. был прикомандирован английской контрразведкой к белой армии генерала Деникина – служить офицером связи во время интервенции. Позже Хилл состоял агентом на службе у сэра Генри Детердинга, нефтяного магната, для которого уничтожение советской власти стало навязчивой идеей и который финансировал приход Гитлера к власти в Германии. Затем английское правительство несколько раз посылало Хилла в Восточную Европу с важными «дипломатическими» поручениями. В 1932 г. в Лондоне вышла книга Хилла, в которой он описывает некоторые свои приключения в бытность шпионом в Советской России. Называлась книга «Иди и шпионь!» (Приключения агента английской разведки I.К.8)». Весной 1945 г. правительство Черчилля решило направить Джорджа Хилла, ставшего к тому времени бригадным генералом английской армии, чрезвычайным посланником в Польшу. Было объявлено, что бригадный генерал Хилл будет исполнять в Польше обязанности английского наблюдателя и информировать Лондон о сложной обстановке в этой стране. Однако польское Временное правительство не разрешило Хиллу въезд в Польшу. – Примеч. авт.

Памятная записка (фр.).

Позже Пуль был начальником русского отдела в государственном департаменте. – Примеч. авт.

От английской и американской публики скрыли заключения капитана Хикса, капитана Уэбстера и майора Дрисдэйля. Хикс получил строгий приказ вернуться в Лондон, после чего был приставлен помощником к Сиднею Рейли. Доклады Уэбстера и Дрисдэйля государственный департамент США положил под сукно. – Примеч. авт.

В своей речи на открытии Парижской мирной конференции Вудро Вильсон сказал также следующее: «Есть голос, призывающий к такому уяснению принципов и целей, голос, думается мне, более волнующий и требовательный, чем многие другие тревожные голоса, хором которых полнится взбудораженный воздух всего мира. Это – голос русского народа». – Примеч. авт.

Причиной, заставившей союзников отказаться от мысли в 1918 г. дойти до Берлина и раз навсегда разоружить германский милитаризм, был их страх перед большевизмом, на котором искусно сыграли немецкие политические деятели. Союзный главнокомандующий маршал Фош признается в своих послевоенных мемуарах, что с самого начала мирных переговоров немецкие делегаты то и дело напоминали об «угрозе большевистского вторжения в Германию», чтобы добиться для Германии благоприятных условий мира. Генерал Вильсон, начальник английского генерального штаба, записал в своем «Военном дневнике» 9 ноября 1918 г., за два дня до подписания перемирия: «Заседание кабинета от 6.30 до 8 вечера. Ллойд Джордж прочел две телеграммы от Тигра (Клемансо), в которых описаны беседы Фоша с немцами: Тигр опасается краха Германии и захвата власти большевиками. Ллойд Джордж спросил меня, что мне больше улыбается – такая перспектива или перемирие. Не задумываясь ни минуты, я ответил: «перемирие». Весь кабинет согласился со мною. Настоящую опасность для нас представляют теперь не немцы, а коммунизм». В минуту прозрения сам Клемансо предостерег мирную конференцию, что «антибольшевизм – орудие, которое германский генеральный штаб пускает в ход, чтобы сбить с толку союзников и спасти немецкий милитаризм». «Немцы пользуются большевизмом, – сказал Клемансо в 1919 г., – как жупелом для устрашения союзников». Однако под влиянием Фоша, Петэна. Вейгана и других Тигр забыл о собственном предостережении и поддался антибольшевистской истерии, которая вскоре парализовала у «миротворцев» всякую способность ясно мыслить и действовать в духе демократии. – Примеч. авт.

В то время и еще в течение многих лет Уинстон Черчилль был главным рупором антисоветски настроенных английских консерваторов. Черчилль боялся проникновения русских революционных идей в восточные владения Британской империи. Рене Краус в своем биографическом труде «Уинстон Черчилль» говорит: «Парижская «Большая пятерка» решила поддерживать белогвардейскую контрреволюцию. На Черчилля было возложено выполнение этой акции. Когда решение было принято, он с необычайным рвением стал проводить его в жизнь… Совместно с начальником генерального штаба Вильсоном он выработал программу снабжения и вооружения всех белых армий из запасов военного имущества, а также оказания им помощи путем присылки опытных офицеров и инструкторов». Когда в Германии к власти пришел Адольф Гитлер, Черчилль понял, что истинную опасность для английских интересов в Европе и во всем мире представляет собой нацизм. Ни минуты не колеблясь, он переменил фронт в отношении Советской России и стал ратовать за союз между Англией, Францией и СССР для обуздания нацистской агрессии. В 1941 г., когда нацисты вторглись в Советский Союз, Черчилль заявил всему миру, что дело России – дело всех свободных народов и как таковое получит поддержку Англии. По окончании второй мировой войны Черчилль повел двойную игру; не переставая поддерживать англо-советский союз, он снова стал кричать о нависшей над Европой «угрозе большевизма». – Примеч. авт.

Вудро Вильсон предпринял еще одну, последнюю, попытку честно подойти к России. По собственной инициативе он послал в Москву Вильяма Буллита, в то время молодого чиновника государственного департамента, состоявшего при американской делегации на Парижской конференции, с тем, чтобы он вошел в контакт с Лениным и спросил его, действительно ли он хочет мира. Вместе с Буллитом поехал знаменитый американский журналист Линкольн Стеффенс, который по возвращении выразил свое впечатление о России в заслуживших широкую известность шести словах: «Я видел будущее – и оно существует!». Буллит привез условия мира, предлагаемые Лениным союзникам и белогвардейским правительствам. Ленин ничего так не хотел, как мира, но к его предложениям, как много позже поведал Уинстон Черчилль в своей книге «Мировой кризис», отнеслись пренебрежительно, а «те, кто послал Буллита в Россию, не без труда отмежевались от него». В сентябре 1919 г. Буллит так объяснил сенатской комиссии по иностранным делам, почему мирные условия Ленина не были рассмотрены: «Колчак продвинулся на 100 миль, и вся парижская пресса немедленно разразилась по этому поводу радостными воплями, уверяя, что через две недели он будет в Москве; поэтому все в Париже, и в том числе, к сожалению, члены американской делегации, сразу остыли в отношении мира с Россией, решив, что Колчак дойдет до Москвы и расправится с советской властью». – Примеч. авт.

Этот доклад, впоследствии захваченный частями Красной Армии и секретных архивах мурманского белогвардейского правительства, был вскоре затем напечатан в Лондонской «Дейли геральд» и вызвал немалое смущение в английских антисоветских кругах. – Примеч. авт.