– Нет, – весело сказал аббат, – по меньшей мере, восемьдесят минут!

– Вы преувеличиваете, мой добрый друг, – сказал Жак, – когда Эдме пришла, была только половина второго…

– А теперь три четверти третьего, – я не сильно ошибся! Я очень доволен, что Эдме осталась у нас сегодня дольше, чем она хотела потому, что мне всегда приятно ее видеть, и потому, что я могу ей представить честного малого, о котором, мы ей уже говорили – Элюа Денизор.

– В самом деле, – сказала Эдме, – ваше имя мне знакомо. Вы тот молодой человек…

– Которого я и Жак имели удовольствие спасти из неприятного положения, – сказал аббат.

– Милостивый государь, – возразила Эдме, подходя к Элюа Денизору, – я рада с вами познакомиться, потому что меня также спасли от большой опасности…

– Только на этот раз без меня! – прервал аббат смеясь. – Это дело Жака.

– Господин Жаком и графом де Горном, – сказал Элюа. – Господин аббат и господин Жак рассказывали мне о вашем приключении, сударыня.

– Так же, как они мне рассказывали о вашем, – возразила Эдме. – Из этого следует, что вы так же, как я, никогда не забудете оказанной нам услуги, и вы не должны удивляться тому, что я рада вас встретить у наших общих благодетелей.

Элюа Денизор поклонился молодой девушке.

– Благодарю вас за ваши добрые слова, – сказал Элюа. – Вы говорите, что вам рассказали о моём приключении? Я не думаю, чтобы вам рассказали все, что сделали для меня в этом доме. Позвольте мне рассказать вам, чем я обязан господин аббату, господину Жаку и госпоже Фойоль.

Между тремя названными лицами послышалось недовольство, когда они услышали предложение Денизора.

– Вы шутите, – сказал аббат, – Элюа, вы не можете задержать Эдме, рассказывая ей то, о чем она и так хорошо знает, как и вы!

– Мне бы хотелось послушать, – сказала она. – Наш мальчик подождет дольше обыкновенного и, может быть, тетушка меня выбранит. Но расскажите, расскажите! Я слушаю вас…

– И так, сударыня, – начал Элюа, – это было семь месяцев тому назад, в конце февраля. Мой отец – мельник из Лимея, прелестной деревушки, близ Манто, – послал меня в Париж, следить за процессом, который у нас был с родными. Однажды вечером я возвращался из оперы и шел через Пон-Рояль, по набережной к особняку, где я жил, как вдруг перед этим домом, какой-то человек, вор должно быть, схватил меня за шиворот.

Я не трус и не слабак: я бы освободился от этого человека, если бы он, не сжал мне горло левой рукой и не ударил меня правой по голове, так что я упал без сознания. Падая. я вскрикнул. Этот крик услышал аббат, который, к счастью еще не лег спать. Он открыл окно и, увидав меня неподвижно лежащим на набережной, разбудил господин Жака и они оба пришли ко мне на помощь. Эта помощь мне была необходима, иначе я не увидал бы больше ни отца, ни моей деревни. Не то, чтоб моя рана была опасна, – удары по голове заживают быстро, но в феврале было холодно, и я истекал кровью. Провалявшись всю ночь на мостовой, я не знаю в каком состоянии, я был утром! Короче, сударыня, благодаря аббату и господин Жаку, нападение этого вора-убийцы прошло для меня без трагических последствий, напротив, оно дало мне радость ощутить незнакомое до тех пор для меня чувство признательности, которая угаснет только с моим последним вздохом. Вы даже не можете себе представить, какой заботой меня окружили в этом доме на протяжении двух недель… Позвали хорошего доктора, Венсена Дюбуа. Мне был нужен покой. Опасности не было, но болел я мучительно. Мне устроили постель, вот здесь у печки. Около меня всегда были господин аббат, Жак или госпожа Фойоль. Мне давали оздоровительные напитки, а когда я стал поправляться, мне приносили бульон. Я никогда не забуду тех разговоров, когда я был маленьким: моя мать и деревенский священник говорили мне о Боге, что Ему нужно молиться и бояться Его. Но вы научили меня большему, любить Его всеми силами!..