– Сводной сестрой, – закончила она, ожидая, когда мысли в его голове станут на место. Это случилось очень скоро.

– Такого не может быть! – воскликнул граф. – У Генри Стантона не было дочери. Я, конечно, много выпил, но не настолько, чтобы забыть об этом.

Джессика сжала руки в кулаки и ответила:

– Была.

Норткот опять посмотрел на нее, прищурив глаза. Его взгляд был черным, как ночь, и опасным, как остро заточенная рапира.

– Если Генри Стантон действительно ваш отец, – сказал граф тоном, ясно дающим понять, что он ни секунды не верит в это, – то я встречал его однажды в молодости. Но он ни словом не обмолвился о том, что у него есть дочь.

– Ничего удивительного, – ответила Джессика. – Из-за… моей глухоты он старался не говорить обо мне с малознакомыми людьми. Отец хотел защитить меня, спрятать от света.

Она должна была смотреть на него, но это давалось ей с большим трудом – в глазах Норткота было столько недоверия! Это больно ранило ее, но отступать было нельзя.

Граф опять поднял бутылку ко рту, отхлебнул и стал ходить по комнате. Его губы двигались, руки по бокам были сжаты в кулаки. Он говорил, но Джессика ничего не могла прочитать.

– Простите, – прервала его она, – чтобы я понимала, что вы говорите, вам нужно смотреть на меня.

Норткот остановился и уставился на нее, потом вернулся к своему креслу и сел в него. Джессика решила рискнуть и тоже опустилась на стул, который стоял перед ним.

Граф долго смотрел в пол. Потом поднял голову и спросил устало:

– Зачем вы здесь? – Судя по его тяжелому взгляду, хозяин дома все сильнее пьянел. Но злость никуда не исчезла – она читалась в его глазах, делая их совсем черными. Джессике казалось, будто ночью она смотрит в бездонный колодец.

– Согласно завещанию отца мне скоро по наследству перейдет огромная сумма денег, – сказала Джессика. – Последние десять лет я была убеждена, что мой сводный брат, барон Танхилл, погиб. Но сегодня один мой хороший друг сообщил, что он жив.

Губы Норткота изогнулись в циничной улыбке.

– Да, он жив и здоров.

– Вы знаете его?

– Да. – Он опять отпил из бутылки. – Но это играет против вас.

– Не сомневаюсь, – тихо проговорила Джессика. – Вы далеко не единственный, кто думает о нем плохо. Его многие ненавидят и боятся. Вероятно, это поможет вам понять, почему мне так важно выйти замуж раньше, чем он вернется в Англию. Мне нужно укрыться от него. – Она остановилась и добавила: – Я возьму у вас только ваше имя, милорд. И больше ничего.

– Но если вы выйдете за меня замуж, то ваши деньги достанутся мне, разве не так?

– Богатство меня не интересует.

– Что? – После этих слов граф вдруг откинул голову и рассмеялся. Этот злобный смех немало напугал Джессику. – Вы ведь не думаете, что я поверю этому? – наконец произнес он. – Уверяю вас, я не такой дурак, каким вы меня считаете. На свете нет такой женщины, которую не волновали бы деньги. Как вы, должно быть, слышали, я эксперт по части слабого пола.

– Нет, я ничего такого о вас не слышала. И не знаю, почему вы решили, что все женщины жадные. По закону мое наследство перейдет к вам, так какие еще доказательства вам нужны? Деньги меня действительно не волнуют. Единственное, что мне нужно, – это найти мужа до того, как барон Танхилл вернется на родину.

Норткот окинул ее долгим пристальным взглядом.

– Но почему вы выбрали меня? – в итоге спросил он.

– Я видела, как вы появились на балу у Стратморов. Это был отчаянный поступок, но вы вели себя очень храбро и хладнокровно. Все в зале боялись вас.

Норткот потер пальцами виски. Он выглядел таким уставшим, словно кто-то уже давно положил ему на плечи все тяготы мира, да так и не вернулся, чтобы снять ношу или, по крайней мере, помочь ее нести.