Ну, а потом развернулась бойня. Настоящая кровавая бойня, которая началась с эмоциональной перепалки, но переросла в непонятно что.

Нападавших было четверо, хотя кто нападал, а кто защищался он не разобрал. Там и нападали и защищались одновременно.

В какое-то мгновение один из троицы с абсолютно белыми длинными волосами закричал: «Александр, сзади!». Другой из троицы развернулся и, молниеносно присев на корточки, атаковал нападавшего в живот. Что он сделал? Ударил? Пырнул ножом? Отверткой? Если отвертка и была, то появилась она из ниоткуда, словно выросла из самой руки. Затем неизвестный поднялся и, стоя к Зойлу спиной, распорол сопернику горло. Никакой отвертки у него не было.

Взгляд упал на Александра и застыл. Красные горящие точки, на том месте, где должны располагаться глаза, не заметить было невозможно. Да и вообще он словно светился: по мощному телу вместо вен проходили разряды молнии. Зойл охватил мужчину всего, с его неестественно огромными плечами, вдруг увеличившимся ростом…. Да он же выглядел как монстр из книжек!

Зойл проморгался и взглянул на картину целиком – ему стало дурно.

На земле лежали трупы (два; остальные члены банды скрылись), ободранные, обглоданные, распаренные, и над ними возвышалась троица дьявольски нормальных, ужасающе человеческих мужчин.

Зойл вгляделся в Александра. Не может быть! Что за чертовщина? Он же видел монстра, настоящего монстра, он не мог ошибиться, как же так! А теперь никаких зверских лиц, красных глаз и абстрактных фигур. Только полуголые крепкие тела, с клочьями свисающей местами одежды…

Именно тогда он запечатлел лицо. Выразительные, мужественные черты, которые запомнил настолько хорошо, что помнил до сих пор.

Зойл прижался спиной к стене, к прохладному камню здания, и в таком положении стал отходить. Ну, а затем бросился бежать. Так быстро, как только мог.

О случившемся он никому не рассказывал, даже матери. Иначе получил бы втык за ночные «вороватые» похождения – так она говорила. Да и не был он уверен в том, что видел: разве могло такое произойти в действительности?

В течение следующих нескольких недель Зойл постоянно об этом думал. Все происходило очень быстро, Зойл не успевал уследить за конфликтующими. Это тогда ему казалось, что причина – не в лучшей видимости, однако позже начал сознавать, что дело было в скорости: нормальный человек, без странностей, просто не мог так быстро передвигаться.

Под сопровождение каждодневных долгих размышлений наступило время выпускных экзаменов, и под гнетом навалившихся будничных проблем яркость увиденного в памяти потускнела. А чуть позже они вместе с матерью переселились в южную половину Радлеса.

Зойл не сразу узнал Александра, когда увидел рядом с Нелли. Ведь сколько времени прошло – почти сорок лет. Но Александр совсем не изменился…

Чего он хотел от Нелли? А она сама – была ли с ним знакома? Судя по взгляду, на него направленному, будто пытавшемуся сжечь без спичек, знакома была и весьма хорошо. Вообще-то после слов Лики о том, что Нелли пряталась от кого-то за стойкой, сомнений в знакомстве не осталось. Значит, это он был источником ее проблем?

Зойл не переставал задаваться вопросами.

И как он мог ей помочь?

Зойл посмотрел на часы – четыре пятнадцать утра. Рано. Или поздно. Кому как. Но ждать Зойл не мог. Артур его поймет.

Он набрал номер старого друга. Придется разбудить. Ничего, проспится. Будучи служителем правоохранительных органов, да к тому же полковником, друг к такому привык.

Артур поднял трубку на четвертом гудке.

– Алаев слушает, – прохрипели в трубку. Знакомый, только сонный голос.