Свою маму Тилли представляла только по старым фотографиям и чужим воспоминаниям, своих у неё не осталось. Куда пропала Беатриса Пейджиз, не знал никто, об этом можно было лишь строить различные предположения, которые, впрочем, ничуть не помогали залатать рваные раны, оставленные её неожиданным исчезновением в сердцах её близких.

Тилли почти перестала задавать вопросы, но, когда ей всё же случалось сделать это, дальнейший разговор шёл по одной и той же наезженной колее.

– Милая, мы уже рассказали тебе всё, что знаем сами, и о том, что в полиции думают по этому поводу, тоже. Так что лучше не углубляться в то, что произошло. – Вопрос она могла задать либо дедушке, либо бабушке, но отвечали они на него совершенно одинаково.

– Но в полиции считают, что мама была несчастлива и просто ушла, чтобы где-нибудь начать жизнь заново. Только я не понимаю, почему она сделала это сразу после того, как я появилась на свет. Или она… – Довести эту мысль до конца Тилли никогда не удавалось, потому что её немедленно начинали успокаивать и убеждать, что она ни в чём не виновата.

– Ну что ты, родная, ну что ты. Она любила тебя, очень-очень сильно любила. Мы знаем это наверняка, никаких сомнений здесь и быть не может…

– Тогда тем более не понимаю, почему она исчезла, если так любила меня. – Когда разговор достигал этой точки, на глаза Тилли всегда наворачивались слёзы.

– Мы этого тоже не понимаем, солнышко. Хотели бы понять, но не можем, – это обычно говорила бабушка, а дедушка молча вытирал глаза клетчатым носовым платком.

Тилли тряхнула головой, отгоняя воспоминания, и вернулась к стоящей перед ней коробке. Внутри лежали стопки старых книг с пожелтевшими от времени страницами и потёртыми, даже порванными кое-где обложками. Тилли уставилась на них, решая, какую взять в первую очередь, но тут из магазина долетел отчаянный вопль Джека:

– Тильда! Ваниль! Ой, я тут капнул мёдом на твою книжку. Но я нечаянно!

Окружавший Тилли невидимый пузырь лопнул. Она вздохнула и отодвинула коробку ближе к стене, оставляя её до лучших времён, когда уже ничто не помешает ей спокойно покопаться в маминых сокровищах.

– Я не нашла, Джек, – покаялась девочка, вернувшись в магазин. – Можно попросить у Мэри.

– Ну, так иди, – нетерпеливо махнул рукой парнишка. – Иди и попроси, чего ты ждёшь?

Матильда, желавшая поскорее вернуться к найденному кладу, уже собиралась было ответить, что, мол, сам иди и проси, если тебе надо, но передумала. Не говоря ни слова, она повернулась, взяла из подставки возле двери зонтик и, уже выходя, вдруг наступила ногой во что-то мягкое.

Наклонившись, она увидела на полу обкусанный до половины сэндвич и, недовольно качая головой, подняла его.

– Кто это, интересно, ест у нас сэндвичи с джемом и разбрасывается ими? – С этими словами она кинула его в стоящую возле двери урну и поспешила через дорогу в кафе «Пышки-малышки», которым владела Мэри Ру.

Мэри и Джек давно состязались друг с другом в кулинарном мастерстве, хотя соперничество это можно было назвать односторонним, потому что Мэри скорее опекала парнишку, чем соревновалась с ним. Во всяком случае, она всегда одалживала то, чего ему недоставало, а также делилась интересными рецептами.

Когда Тилли зашла в кафе, над входной дверью прозвенел колокольчик. Мэри она поначалу не увидела, зато заметила её сына Оскара, поедавшего тост. Спустя секунду из-за прилавка показалась и сама хозяйка кафе с блюдом, на котором лежали покрытые разноцветной глазурью кексы. Их она отнесла за столик супружеской паре с радостно гукавшим младенцем.

Увидев Тилли, Мэри улыбнулась и, обслужив посетителей, поманила её к себе.