– Этого имени я ни в коем случае не могу назвать вам.

– Но разве вам не ясно, что вас могут обвинить в соучастии до или после преступления? Разве вы не понимаете, что это означает для вас и вашей матери?

Когда он упомянул о ее матери, она закрыла глаза.

– Пожалуйста, не говорите об этом, – прошептала она. – Делайте то, что вы должны делать. Предоставьте же полиции арестовать меня, предать суду или повесить, но не спрашивайте меня больше, потому что я не хочу и не могу вам отвечать.

Тарлинг, ошеломленный и обескураженный, тяжело опустился на мягкое сиденье вагона и не произнес больше ни слова. Уайтсайд ожидал их на платформе в сопровождении двух людей, которых уже издалека можно было признать за полицейских из Скотланд-Ярда. Тарлинг отвел его в сторону и в двух словах объяснил ему положение.

– При таких обстоятельствах я не произведу ареста.

Уайтсайд был того же мнения.

– Это совершенно невозможно, что она совершила убийство.

– Ее алиби вполне неопровержимо. Кроме того, данные, сообщенные врачом, были указаны начальником станции в Эшфорде, который занес в свой служебный дневник точное время катастрофы и сам помогал выносить девушку из поезда.

– Почему же тогда она назвалась мисс Стэвенс? И почему она так поспешно покинула Лондон? – спросил Уайтсайд.

Тарлинг пожал плечами:

– Это я тоже охотно узнал бы от нее, но мои старания не увенчались успехом, так как мисс Райдер отказалась дать по этому поводу показания. Теперь я ее отвезу в какую-нибудь гостиницу. Завтра я доставлю ее в Скотланд-Ярд, но сомневаюсь, чтобы шеф мог оказать на нее какое-либо влияние и чтобы она дала показания.

– Она была удивлена, когда вы ей рассказали об убийстве? Может быть, она назвала какое-нибудь имя в связи с этим? – спросил Уайтсайд.

Тарлинг замялся, а потом солгал, что очень редко случалось с ним:

– Нет, она была вне себя, но не назвала никого.

Он доставил Одетту в наемном автомобиле в маленькую гостиницу и был счастлив, что снова находится с ней наедине.

– У меня нет слов благодарности для вас, мистер Тарлинг, за то, что вы так любезны и добры ко мне, – сказала она на прощание, – и если я чем-нибудь могу облегчить вашу задачу, то я это охотно сделаю.

Он прочел болезненное выражение на ее лице.

– Я все еще не могу осознать этого. Мне все это кажется дурным сновидением… – Она говорила отчасти обращаясь сама к себе. – Но вовсе не требуется, чтобы я понимала это. Мне хотелось бы забыть это. Забыть все.

– Что вы хотите забыть?

– Ах, прошу вас, не спрашивайте меня.

Озабоченный и с мрачными мыслями он сошел вниз по большой лестнице. Он оставил автомобиль дожидаться у дверей, но, к его великому изумлению, машина уже уехала. Он обратился к швейцару:

– Куда же девался мой автомобиль? Ведь я не заплатил шоферу.

– Я совсем не заметил вашего автомобиля, сэр, но я осведомлюсь об этом.

Стоявший у дверей швейцар рассказал странную историю. Какой-то незнакомый господин внезапно вынырнул из темноты, заплатил шоферу, который сейчас же уехал. Но швейцар не успел разглядеть лицо этого господина. Таинственный благотворитель ушел и исчез во мраке ночи.

Тарлинг наморщил лоб.

– Это очень странно. Достаньте мне другой автомобиль.

– Боюсь, что в данный момент это будет довольно затруднительно. – Швейцар покачал головой. – Вы видите, какой густой туман? В нашей местности он всегда очень густой, в этом году он держится дольше. Обычно в это время тумана не бывает.

Тарлинг прервал его рассуждения о погоде, застегнул свое пальто до подбородка и направился к ближайшей станции подземной железной дороги.

Гостиница, в которую он поместил молодую девушку, находилась в тихом районе, и в этот поздний час улицы были совершенно пусты.