Коринна почувствовала, что у нее самой от чарующего голоса Николь слипаются глаза.

Она никогда не упускала случая напомнить, что еще в колыбели чернявого приемыша поцеловала лесная фея. Один поцелуй – один дар. Значит, фея дважды дотронулась до лба младенца прохладными устами. Вот откуда у грязной девки волшебный голосок и власть над зверями.

Каждый раз за такие слова нянюшку поднимали на смех. Чушь, Коринна! Птичка-Николь возится с любой бессловесной тварью, подкармливает их и ласкает, в этом-то все и дело.

Как же! Коринна однажды попыталась погладить одну из тех дворняг, что вечно крутятся рядом с девчонкой. В отместку за доброту подлая сука цапнула ее и удрала, поджав хвост. Пришлось отравить мерзавку.

А песенки Николь! Разве не странно, что она никогда не поет про венок в ручье, про суженого, что снимет с нее белую рубашку и распустит ей волосы – ни одну из тех славных старых песен, которыми славится их край? Девка выдумывает свои. От них становится тревожно и странно, будто ветер подул тебе прямо в сердце.

Уж конечно, без феи не обошлось! А дары лесного народа рано или поздно приносят несчастье.

Если не верите, посмотрите на старшего конюха. Девчонка высосала из дядюшки все силы, а ведь четырнадцать лет назад он был еще крепок и силен. Теперь же иссох, как осока на безводье. Лишь нрав остался прежний: все тот же несгибаемый Гастон Огюстен.

Такие люди, как он, всегда в цене. Много лет старший конюх неотлучно жил в Вержи, и лишь одно событие заставило его покинуть стены замка.

Именно тогда здесь и появилась Николь.

Нянька попыталась ущипнуть себя, чтобы не заснуть, но без особого удивления обнаружила, что руки успели обрасти тугими перьями, а комната расплылась и пропала. Вокруг убаюкивающе шумел ночной лес. Коринна одобрительно кивнула круглой головой, открыла рот и услышала собственное уханье. Хорошо быть птицей, хищной птицей с острым клювом, загнутым, чтобы ловчее выклевывать кусочки теплого нежного мяса. Где-то поблизости шныряет в палой листве девчонка, обратившаяся в тощую юркую мышь.

Сова расправила крылья и обрушилась вниз, туда, откуда слышался шорох. Но крыло задело за предательский сук, и птица жалобно вскрикнула.

Коринна вздрогнула, открыла глаза и едва успела подхватить падающий кувшин, уже плеснувший на пол лужицу молока.

Горничная сидела к ней спиной, наматывая на палец прядь вьющихся черных волос. Беатрис крепко спала.

Коринна поднялась, протирая глаза. Бог ты мой, да она, оказывается, и впрямь задремала! А все скверная девка с ее убаюкивающими русалочьими песнями!

Бесшумно переступая, нянька двинулась к ней, занося руку.

…Николь болтала ногой, глядя в камин. Огонь притих, и только алые огоньки прыгали туда-сюда, как живые.

Лекарь Венсан Бонне говорит, эти огоньки – всего лишь раскаленные угли. Он образованный человек, потому что умеет читать. И воспитанный: может сдерживаться, когда хочется выругаться. Еще он хорошо смешивает снадобья и за пятнадцать денье берется вылечить человека от любой бородавки с помощью желтого порошка.

Николь не знает ни одной буквы, а бородавки сводит куском сырого мяса. Зато ей отлично известно, что за огоньки играют в потухшем камине. Это крошки-домовые отплясывают под песни ветра в трубе. Подошвы их башмачков подбиты красным золотом: оно делает невидимым обладателя, но в темноте ярко светится.