– Кэт, ты как всегда неотразима! Ну, здравствуй! Случилось что?

Присаживаюсь рядом за столик, приветливо ей улыбаясь.

– Даже не обнимешь меня? – обиженно, и даже со слезами на глазах, просяще шепчет Катрин.

Запрещённый приём, и конечно я ей не могу отказать. Встаю ей навстречу и мягко прижимаю к себе, целую в макушку и, не давая ей настроиться на эту неправильную волну, усаживаю её на стул.

– Кэт, тебе что-нибудь заказать? Я с поезда, кофе бы выпил. Тебе, как всегда, капучино? И шоколадку с орехами? Или что-то покушаешь?

– Кофе, да, давай. Только шоколад не надо. Что-то сладкое последнее время совсем не хочу, не лезет. Возьми лучше орешки солёные.

– Хорошо, понял.

Пока делаю заказ, пытаюсь продумать наш с ней диалог – как объяснить ей и не обидеть, что всё в прошлом.

– Кэт, расскажи мне про своего мужа, как вы познакомились.

– Сейчас? Про Андрея? Я думала, мы поговорим про нас… с тобой…

Снова вижу, как слёзы блестят у неё в глазах и вот-вот готовы брызнуть. Кладу свою ладонь на её и, как бы успокаивая, поглаживаю.

– Мы же не торопимся. Успеем поговорить обо всём.

– Андрей… Он хороший…

– Не сомневаюсь…

– Когда ты написал мне, что больше не придёшь на свидания и отказываешься от меня, мне было так плохо. Я ведь думала, что ты винишь меня, хоть ты и писал, что это не так. Ты писал, что я должна жить, а не хоронить себя на целых восемь лет, что мне нужен муж и дети, а я думала, что ты просто не хочешь меня больше видеть и не можешь простить, что из-за меня ты попал в тюрьму…

Слёзы всё же прорвались и крупными горошинами катились по щекам Кэт. Моë спокойствие и самообладание сносит на раз – не могу на это спокойно смотреть. Притягиваю её к себе вместе со стулом и салфеткой пытаюсь привести её макияж в порядок.

– Кэт, мы ещё в прошлый раз это выяснили. Никогда я не винил тебя и прощать мне было нечего. И ты даже представить не можешь, как мне далось это решение. Но я не имел права обрекать тебя, такую юную, красивую, горячую, на такую жизнь. Не имел права. Я б себе этого потом не простил. Давай закроем эту страницу. Никогда не вини себя за это и не думай, что я винил. Даже мысли такой у меня никогда не мелькнуло, поверь.

– Спасибо, Тимочка! Спасибо, что ты такой… А Андрей… Я не помню уже, как случилось. Не помню, как я попала тогда в парк – я же тогда ходила потерянная и сама не понимала, что делаю, куда иду. Я сидела в парке на лавочке и просто плакала… разговаривала с тобой… со мной это случалось в последнее время. Я всё доказывала тебе, что ты не прав, что я дождусь и восемь, и десять, хоть сто лет – дождусь тебя… Андрей сел рядом и просто слушал, что я тебе пытаюсь доказать. Видимо, он как-то почувствовал, понял, что я не больная, не сумасшедшая, что мне просто очень плохо. И он начал мне отвечать вместо тебя, тихо так, негромко. Жалел меня, успокаивал, потом приобнял, притянул к себе и начал гладить по голове, как маленькую, пока я просто не расслабилась и не уснула у него в объятиях. Не знаю, сколько я так спала, но мне впервые за долгое время было так хорошо и спокойно. А когда проснулась, мне стало страшно, что он сейчас отпустит меня и уйдёт. Он, наверное, увидел этот страх в моих глазах и сказал, что будет рядом, пока нужен мне. А через год у нас родился Тимофей, мой маленький Тим. Ещё через год – Кирюша. Андрей, он всегда со мной, он даже на роды со мной ходил и за руку держал, и обоих мальчиков принял в свои руки. И ночами не спал вместе со мной. Андрей… Он такой, каких, наверное, и в жизни-то не бывает…

А я вот его обижаю сейчас. Даже прикоснуться к себе не даю… уже месяц, наверное. Всё время ты у меня стоишь перед глазами. И то, что мы с тобой творили… ну, тогда… давно… Мне хочется снова всё это испытать… Вернутся в то время…