Со стороны двери послышался громкий стук. В зале уже давно было тихо. Музыку выключили. Кто-то взял микрофон и попросил всех оставаться на своих местах. А затем обратился к тем, кто был внутри.

– Тарасов, открывай! Давай, быстрей! – голос звучал спокойно, без истерики и фамильярности, как будто дело было обыденным, будничным, заурядным. Типа, зашли друзья в гости и просят открыть дверь. Только нотки в голосе были жёсткие, даже металлические, с лёгким оттенком угрозы.

Майкл уже был на подоконнике, когда стук повторился. От страха его чуть не выбросило наружу. Юля поправила волосы и достала из кармана резинку. Во время танцев она любила мотать головой и крутить колесо из свободно струящихся локонов, однако сейчас что-то подсказывало ей, что надо собрать их на затылке. И желательно так, чтобы не мешали, то есть не в хвостик, а в пучок.

В узкой полосе длинного, тонированного стекла мелькнуло стройное отражение. Юля на мгновение становилась и пробежалась по нему взглядом. Ничего нового или странного там не было. Однако где-то в глубине души ей показалось, что она смотрит на себя со стороны чужими глазами. Чушь! А какими глазами она ещё должна была смотреть? Ведь это же – отражение!

Хмыкнув, она повернулась к окну. Оттуда послышалось кряхтение Майкла. Он уже был снаружи. Ему пришлось идти по краю узкого забора, который тянулся до самой пристройки у соседнего здания. Там размещалась какая-то странная, явно «важная» организация, потому что узкий кирпичный забор переходил в двойной металлический частокол с острыми загнутыми крюками наверху – нельзя было ни забраться внутрь, ни выбраться наружу. В ту сторону Майкл не пошёл. Он явно спешил оказаться на улице, чтобы скрыться в соседнем переулке. Вот он сел на край кирпичного забора и перевернулся на живот. Затем сполз вниз и повис на руках. До земли было ещё довольно далеко, когда вдруг снизу послышался чей-то весёлый голос:

– Давай, давай, прыгай! А то заждались уже!

Юля слышала всё это настолько отчётливо, как будто сама стояла под забором. Майкла «приняли». Прямо с рюкзаком. У «принимающей стороны» возникло замешательство. Потребовались понятые. Они стали что-то обсуждать. Товар был слишком крупным. Владельцу рюкзака предложили посидеть под забором в наручниках.

В комнате в это время ситуация накалялась. Послышались удары по стеклу. Сильные. Его хотели разбить. Однако стекло оказалось ударопрочным. Снова задёргалась ручка двери. Но всё оказалось бесполезным. Юля осмотрелась. В голове возникла ясная и понятная мысль: «Уходить. Через окно. С ним». Глаза остановились на тщедушной фигуре Чижика, который трясся у стекла, пытаясь рассмотреть, что происходит в зале.

– Может, открыть? А? Кто там?

– Полиция! А ты – пьяный. Хочешь?

– Нет, нет, что ты! Но мы же не виноваты? – проблеял он, повернувшись к Юле. Объяснять, что делать, времени не было. – Ой, ты чего?! Куда? – на его лице отобразилось изумление. Пришлось тащить бедолагу за руку.

– Ты что, сюда? – больше он не произнёс ни слова. Хмель исчез, и голова теперь стала кружиться от высоты.

– Молчи! Я держу, – послышалось сзади. Две руки крепко сжали его за бёдра и слегка подтолкнули вперёд. В принципе, Чижик мог бы пройти сам, если бы не смотрел вниз, но жёсткая хватка Юли значительно облегчала эту задачу.

Когда впереди показался металлический забор с двусторонними крючьями, Юля наклонилась к светлой шевелюре и прошептала:

– Молчи! Иди спокойно. Ногу разворачивай. Не смотри вниз!

Но Чижик всё равно смотрел. Как он мог не смотреть! Под забором стояли, сбившись в кучу, человек пять. Чуть дальше, в стороне ещё один разговаривал с двумя женщинами и что-то записывал. На тротуаре сидел понурый Майкл. Больше он ничего не запомнил, потому что ноги неожиданно упёрлись в два толстых металлических профиля. Дальше надо было идти, разворачивая стопу поперёк, чтобы носок становился на одну трубу, а пятка – на другую. «Правильно. Приподнимай ногу», услышал он её голос.