– Я сказала, что звоню от имени инспектора Кетчпула. Я не инспектор Кетчпул.

Проклятая дура! Неужели миссис Рул не знает, что женщины не могут быть полицейскими инспекторами, как бы они того ни хотели и какими бы талантливыми ни были? Звонившей совсем не хотелось размышлять на неприятную тему и о том, как это несправедливо. Она лелеяла мысль, что была бы лучшим полицейским инспектором, чем кто-либо из тех, кого она знала.

– О да. Да, конечно, – сказала Сильвия Рул, которая, казалось, слушала не слишком внимательно. – Ну если у вас есть дети, тогда вы знаете: сколько бы им ни было лет, о них постоянно тревожишься. Они могут находиться где угодно, и ты можешь ничего не знать об этом. Когда вокруг столько презренных дегенератов! Так у вас есть дети?

– Нет.

– Ну я уверена, что однажды они у вас появятся. Я надеюсь и молюсь о том, чтобы вам никогда не выпало страдать так, как я сейчас! Моя Милдред помолвлена с самым мерзким мужчиной…

Звонившая женщина посмотрела на записи, которые ей дали. Она догадалась, что теперь неизбежно прозвучит имя «Юстас».

– …и они уже назначили день свадьбы! В следующем июне или около того, так они говорят. Юстас вполне способен убедить Милдред выйти за него замуж раньше. О, он знает, что я намерена отдать все свои силы на то, чтобы убедить несчастную девочку взглянуть на вещи здраво, хотя у меня почти не осталось надежды! Кто слушает мать? Я думаю, он хочет воспользоваться шансом и сыграть со мной злую шутку.

– Миссис Рул, у меня вопрос…

– Он хочет, чтобы я поверила, будто у меня еще есть шестнадцать месяцев, чтобы отговорить Милдред от брака, и я не стану форсировать события. О, я знаю, как работает его отвратительный мозг! Меня не удивит, если он и Милдред появятся через месяц с известием, что уже поженились. «Сюрприз! Мы поженились!» Вот почему я на нервах всякий раз, когда она уходит из дома. Юстас может заставить ее сделать что угодно. Я не знаю, почему глупая девчонка совершенно не в силах за себя постоять.

У звонившей женщины уже появились идеи на этот счет.

– Миссис Рул, мне нужно задать вам вопрос. Он касается смерти Барнабаса Панди. И если вы дадите мне удовлетворительный ответ, инспектор Кетчпул не станет вызывать вас для беседы в полицейский участок.

– Барнабас Панди? Кто он такой? О, я вспомнила! Письмо, которое Юстас вынудил написать этого ужасного детектива с континента. какой отвратительной маленькой жабой он оказался! Раньше я уважала Эркюля Пуаро, но всякий, кто подчиняется воле и желаниям Юстаса… теперь я не могу даже думать о нем!

– Итак, если вы дадите мне удовлетворительный ответ, инспектору Кетчпулу не придется вызывать вас в полицейский участок, – терпеливо повторила женщина. – Где вы находились в день, когда умер Барнабас Панди?

Сильвия Рул ахнула.

– Где я была? Вы спрашиваете меня, где я находилась?

– Да.

– И вы говорите, что инспектор… как, вы сказали, его зовут?

– Эдвард Кетчпул.

Казалось, что Сильвия Рул записывает имя.

– Инспектор Кетчпул из Скотленд-Ярда хочет получить ответ на этот вопрос?

– Да.

– Но почему? Разве он не знает, что Юстас и этот мерзкий иностранец вместе сочинили лживое письмо?

– Просто скажите мне, где находились в тот день.

– В какой день? Когда убили человека по имени Барнабас Панди, человека, которого я не знала и чье имя было мне неизвестно до того момента, пока я не получила гнусное письмо? Как я могу знать, где находилась, когда его убили? Я понятия не имею, когда он умер.

И звонившая занесла в карточку следующее: во-первых, Сильвия Рул, казалось, приняла тот факт, что Панди убит; во-вторых, скорее всего, она пришла к такому выводу, поверив, что звонили из Скотленд-Ярда; и, в-третьих, она заявила, что не знает, когда умер Панди, из чего могло следовать, что она его не убивала.