– Благодарная женщина, – заметила Александрина, втихомолку порадовавшись, что когда-то в разговоре с Виталием не высказалась о ней неприязненно, невольно заочно проникнувшись доверием. – А Николай Иванович знал про деньги?

– Не сразу, но потом я сказала. А он как заплачет. Нервы-то уж были никуда. Виталику, правда, дольше не говорила. Он всё обижался, бедный, на Агнешку. Ведь она ушла, ни слова ему не сказав. Вот он и решил, будто мать, которая с пелёнок воспитала, его бросила. А про деньги я решила, пусть знает. Вдруг со мной что случится. Проводить Колю она приехала, – вздохнула Анастасия Петровна. – Муж Агнессу привёз на машине, и в тот же день они обратно. С Виталиком она успела немного поговорить. Я не знаю особо, о чём они там. Только краем уха слышала, когда до машины провожали, как Виталик её благодарил, что не забыла отца.

– А родители родной мамы Виталия общаются с ним?

– Какое там! – всплеснула руками Анастасия Петровна. – Сваха, теперь уж вдовая, как и я, даже поглядеть на внука не пришла, когда Коля их с Агнессой из роддома привёз. Обижалась сильно за свою Валентину. Сват-то, Царствие ему Небесное, помягче был. Привечал Виталика. Подарки иной раз дарил, впотай от жены. Сваха, как одна осталась, вроде потянулась к нам. Виталик даже пару раз был у неё, помогал по дому. Это когда она его звала. А сам проведать никогда не зайдёт. Что уж теперь? Он её путём и не знал как бабушку. Она даже с Колей не простилась, хворой сказалась.

Появление в кухне Виталия заставило женщин прервать разговор.

– Спасибо, – тепло поблагодарила Александрина, забирая пакет с контейнерами, и устремилась вместе с парнем на улицу.

Пока женщины беседовали в кухне, Виталий успел наскоро принять душ, побриться и надеть свежую одежду. О растительности на лице напоминал только небольшой порез на щеке, залепленный узкой полоской лейкопластыря.

Два года назад

– Куда мы едем? – опомнился Виталий, когда, миновав город, они выехали с юго-западной стороны. – Ты ведь просила о помощи.

– Сказала первое, что пришло в голову, – тепло взглянула на парня Александрина. – Увидев тебя, поняла, что надо отвлечь, хотя бы ненадолго сменить обстановку. Итак, пункт первый: Святой источник вблизи Задонского монастыря, – объявила она, сворачивая с трассы на дорогу вслед за указателем.

Виталий молчал, сохраняя безмолвие всё время, пока они добирались до места; оставив машину, бродили по низине в прохладе смешанного леса; разглядывали величественный белоснежный храм с синими куполами, красующийся на взгорье, вблизи женского монастыря; упивались прохладой источника, глотая воду из сложенных в горсти ладоней. Миновал час, когда парень почувствовал, что его отпускает. Печаль уже не так грызла сердце, затаившись в его глубине.

– Спасибо, – поблагодарил он молодую женщину, неторопливо передвигаясь рядом с ней по узкой дорожке, покрытой асфальтом, вдоль речушки, куда втекала родниковая вода из деревянного строения для купели. – Здесь и впрямь благодатное место. Лес… – осёкся Виталий, – почти такой же, как в Сосновке, только там больше хвойного. Но здесь лес исцеляет.

– Мне кажется, – мягко заметила Александрина, – лес исцеляет везде.

– Большей частью. Но бывает по-другому. Я уже пытался найти утешение ещё в Сосновке. Уходил подальше, вглубь. И… не получалось. Сосны словно оплакивали отца вместе со мной. Я ведь прошёл с ним каждую тропку. Порой начинает казаться, что знаешь каждое дерево. Хоть это, наверное, и представляется неправдоподобным, – еле заметно улыбнулся парень, – но с тем лесом я сроднился. Мы с ним как будто даже чувствуем одинаково. И ещё неизвестно, кто из нас больше нуждается в утешении: я или исходящие прозрачной смолой сосны. А здесь лес совсем другой, немного отстранённый, но на самом деле исцеляющий.