У Виктоши от восторга перехватило дыхание – все мечтают о контакте с внеземным разумом, а он – вот он! Вступил в контакт с ней, с Виктошей! Она потихоньку ущипнула себя, чтобы убедиться, что на этот раз все происходит на самом деле, чуть не вскрикнула, и, будучи не в силах сдержать счастливую улыбку, потерла покрасневшую руку – все правда! Программа меж тем продолжала:

– Предлагаемые мне образцы были несовершенны и не соответствовали образцам настоящих земных организмов. Я очень благодарна тебе, что ты позволила мне проанализировать твои составляющие.

«Не очень-то меня и спрашивали…» – подумала Виктоша, но вслух ничего не сказала, ибо, переполняемая ощущением счастья и сознанием собственной значимости, готова была все простить.

– Теперь, обладая твоими знаниями о вашем мире, я могу вновь материализоваться в те воплощения, что мне были предложены и при этом не повторить своих глупых ошибок. Вот смотри.

Виктоша увидела, как ее изображение напротив зарябило, как будто она смотрела на свое отражение в воде, затем вода помутнела, и вот уже перед ней сидит маленький розовый поросенок. Поросенок резво вскочил на крепкие ножки и пробежался по топчану туда-сюда, весело помахивая симпатичным, маленьким, лихо закрученным спиралькой хвостиком. Потом все повторилось, и пред нею предстала важная толстая гусыня. Она, не торопясь прохаживалась перед Виктошей (не оставляя на этот раз за собой никакой дорожки из перца и специй), и, как бы, спрашивала: «Ну, как я Вам, сударыня? Нравлюсь?»

Когда Виктоша-Программа вновь предстала перед ней, Виктоша захлопала в ладоши:

– Вот здорово! А в кого ты еще можешь превратиться?

– Не превратиться, а материализоваться, – поправила Программа. – Надо говорить так. Хотя, по сути, насколько я поняла, опираясь на твои знания и представления о жизни, это одно и то же. Превращения для вас – это нечто фантастическое, сказочное, небывалое, для нас же – это способ существования. Только материализовавшись в каком-нибудь виде, я могу чувствовать, испытывать желания, взаимодействовать с другими существами, или, говоря вашим языком, жить.

– А когда ты не… это… ну… – Виктоше очень не хотелось ударить лицом в грязь перед своей гостьей (ну, что это за словечки такие, елки зеленые!). – Когда ты нематериализованная, – (Уф! Даже вспотела! Ну, молодец!) – тогда, ты кто?

– Поток частиц, импульсов. Как радиоволны.

По Виктоше-Программе опять прошла рябь, потом изображение потемнело, потом… потом все пропало! Она исчезла! Просто растаяла в воздухе, как будто ее здесь никогда и не было…

Виктоша вскочила на ноги.

– Эй! Ты где? Ты куда? Я все уже поняла! Вернись!

«Балда ты, Виктошка! – обругала она себя. – И надо тебе было всякие дурацкие вопросы задавать – все равно ничего непонятно! А вдруг вот не вернется теперь?!»

Она села поудобнее на топчан, подобрала озябшие ноги под ночную рубашку, обняла себя за коленки и приготовилась ждать. Хоть до вечера! Хоть до завтра!! ХОТЬ ВСЮ ЖИЗНЬ!!!

Перед глазами сразу возникла картина: к их старенькому, уже порядком обветшавшему дому подъезжает шикарный автобус. Оттуда высыпают туристы. В черных очках, с видеокамерами и фотоаппаратами. Экскурсоводша, эдакая «всех-я-вас-там-и-там-видела», молодящаяся особа, элегантно помахивая палочкой, заученно мяукает: «Сейчас мы приближаемся к главной достопримечательности нашего города «Девочке, ожидающей пришельца» Слева, в окнах столовой вы можете видеть склоненные головы ее убитых горем родителей. Далее мы проходим мимо ее покинутого брата…

Осторожно! Не толпитесь! Следуйте вдоль красной ленточки, а то отдавите ему руки: он выплакал все глаза, а теперь пытается их отыскать.