Девочка кивнула.

– Умыли тебя, накормили, спать уложили, – продолжал, меж тем, Баба Яга. – Теперь присядем, – он указал на лавку, – поведаешь мне, как тебя звать, величать, куда путь держишь и как забрела в наши края.

Виктоша послушно опустилась на лавку. Что говорить? Как отвечать? А вдруг что не так скажет? Тысячи мыслей роились в ее голове. С чего же начать?..

– А, где все? – неожиданно для самой себя выпалила она. – Мальчики? Ведь здесь были мальчики? Один – вихрастенький такой… рыжий! Вы его еще Егоркой звали? Не приснились же они мне…

Мужик ничего не ответил. Походил немного по комнате. Подошел к зеркалу, провел по нему ладонью. Потом вернулся к столу, сел на лавку напротив.

– Нету мальчиков, – коротко бросил он. – Нету!

«Неужели сожрал? – ужаснулась Виктоша. – А меня на десерт оставил! Не зря же зовут его Баба Яга!» Она инстинктивно отпрянула, стараясь сесть как можно дальше от страшной Бабы Яги. Мужик вдруг громко, раскатисто расхохотался.

– Да ты никак боишься меня, девица? – насмешливо спросил он.

Ну, что ему ответить? Боюсь, бабушка? Тьфу ты! Даже звучит странно! А если еще и видеть, к кому сия речь обращена!.. Она вернулась на прежнее место и дерзко посмотрела ему в глаза.

– А, почему я должна вас бояться? – спросила она.

– Нас? – удивился мужик. – Дак… Я здесь один… Вот один опять остался… – как-то грустно проговорил он. Виктоше его даже жалко стало, но она тут же одернула себя: «Не поддавайся! Вот разжалобит, а потом скажет: «Будешь со мною жить, мне щи да кашу варить!» Знаем мы вас! Читали!»

Мужик вновь поднялся и снова прошелся туда-сюда по комнате. Виктоша не спускала с него глаз. Он остановился возле окна и, глядя вдаль, проговорил:

– Мальчиков я в лес дремучий отвел. Кто к дому вернется, уже не мальчиком зваться будет – мужчиною!

– Да как же так… – оторопела Виктоша. – Да ведь они же еще маленькие!..

Мужик повернулся и с интересом уставился на нее.

– Да откуда ж ты такая смешная взялась? – спросил он, вновь опускаясь на лавку. – Маленькие! Слово-то какое… Ма-лень-ки-е, – медленно проговорил он, как будто пробовал каждый слог на вкус. – Их время пришло на охоту ходить, свой род кормить, матерей и сестриц кормить, защищать. А для этого надобно мужчиною стать, ясно?

– Ясно… – пролепетала Виктоша. – А вот этого, вот этого вы случайно в лес дремучий не уводили? – заспешила она, доставая из кармана маленькую фотографию Андрейки.

Мужик взял своими огромными пальцами маленькую фотографию, повертел ее перед глазами.

– Забавная какая картинка! – констатировал он. – И что за мастер так чудно изобразил мальца… Углем поди?

– Углем, углем, – соврала Виктоша. Ну не читать же ему, в самом деле, курс по физике! Не рассказывать же о светописи, позитивах, негативах и прочих даже самой Виктоше непонятных вещах. – Так уводили? Нет?

– Нет, не уводил, – ответил мужик, возвращая Виктоше Андрейкин портрет.

– А кто он тебе?

– Брат… – всхлипнула Виктоша и тут же одернула себя: «Не смей плакать! Радуйся – не растерзали дикие звери нашего Андрейку, не сгинул он в лесу, провалившись в медвежью берлогу или волчью яму или… того хуже…» Виктоша и не заметила, как слезы сами собой побежали из глаз.

– Ну, полно! Полно тебе, девица, – проворчал мужик-Баба Яга. – Давай-ка рассказывай все, как есть, а мы уж вместе думать будем, как твоему горю помочь.

Виктоша утерла слезы и рассказала ему все про свой мир, про котенка, про Андрейку, маму и папу. Он слушал, не перебивая, иногда недоверчиво покряхтывал, иногда хмурил брови и что-то возмущенно бормотал себе под нос. Когда Виктоша закончила свой рассказ и вопросительно уставилась на него, он запустил пятерню в свою густую шевелюру, озадаченно почесал бороду, снова совершил прогулку от окна к умывальнику и обратно, затем вернулся за стол и проговорил: