***

Внезапно тьма окутала ее – не было ни перекрестка, ни Андрейки. Все тело ныло и болело, голова раскалывалась. Она открыла глаза. В предрассветном сумраке увидела несколько склоненных над ней лиц. Дернулась, попытавшись вскочить. Какая-то женщина в длинном темном плаще с капюшоном наклонилась к ней и помогла сесть.

– Ну, как ты? – спросила она. – Оклемалась? Мы уж думали, не выкарабкаешься.

– Где я? – хрипло спросила Виктоша и обессилено откинулась назад, как будто этот простой вопрос высосал из нее остатки сил. Ее подхватили и помогли прислониться спиной к дереву.

Полуприкрыв глаза, Виктоша разглядывала окружавших ее людей. Помимо женщины, что стояла ближе всех к ней, здесь были в основном мужчины в холщовых штанах, заправленных в высокие сапоги, широких рубахах, поверх которых были надеты кольчуги, некоторые в руках держали остроконечные или рогатые шлемы. Женщины стояли поодаль и как та, что помогала Виктоше, кутались в длинные темные плащи с капюшонами. То место, где она находилась, очень смахивало на партизанский лагерь. Когда-то, читая книги о войне, Виктоша видела подобные картинки: разбросанные по поляне костры, вокруг которых копошились люди, шатровые шалаши, наполовину прикрытые густым слоем лапника, кто-то чинил сапоги, кто-то точил топор… Вокруг непроглядной стеной возвышался глухой лес. Где-то совсем рядом журчала река, и встающее из-за нее солнце слегка золотило верхушки старых елей и берез.

– А ты, кто такая, что вопросы тут задаешь? – прищурился один из мужиков и, наклонившись к ней, грозно погрозил черным то ли от копоти, то ли от грязи пальцем. – Мобудь, шпиенка какая, а?

– Я брата ищу, – просипела Виктоша. – Мне к Яге надо… К Бабе Яге… сестре средней…

Мужчины, как по команде, резко отступили от нее прочь. Женщина поспешно наклонилась и зашикала на нее:

– Тише! Тише! Нельзя так! Никто не смеет Ягу Виевну бабой называть! Неровен час, услышит – не сносить тебе головы! Да и нас за то, что вытащили тебя из воды, не помилует!

Виктоша испуганно замолчала и огляделась по сторонам.

– А, вы, что стоите тут? Представление смотрите? – накинулась женщина на мужиков. – Бредит девка-то! Бредит! Чай сколько времени в ледяной воде провела… Дана отпустила ее, спасибо ей – теперь все в порядке будет. Идите по своим делам! Идите!

Все послушно расползлись по лагерю. Лишь Виктошина собеседница осталась с ней и села, привалившись к стволу, с другой стороны дерева.

– Я тут с тобой посижу, – сказала она. – Не возражаешь? Может, понадобится что… воды хочешь?

Она протянула Виктоше глиняную фляжку. Виктоша покосилась на фляжку и отрицательно покачала головой.

– Не-а… Воды я уже наглоталась…

– Да… Не повезло тебе! И как это тебя угораздило? Брата, говоришь, ищешь?

– Да… брата… Андрейку…

Девочка вздохнула и, как-то само собой, слово за слово, рассказала своей спасительнице все: и про свою жизнь, и про свои скитания, про встречу аж с двумя бабами ягами, одна из которых оказалась довольно милой сторожихой кладбища, а вторая и вовсе мужиком, поделилась своими сомнениями по поводу правильного пути и страхами перед встречей с новой Бабой Ягой.

– … вот и думаю я, – не столько уже рассказывала она, сколько рассуждала вслух. – Какая она? Поможет ли мне? Я уж думала, что и вовсе куда-то не туда попала, совсем было с белым светом простилась… Спасибо, что вытащили меня! Такая я неуклюжая!

Виктоша с досадой хлопнула ладонью по земле и почувствовала, как чья-то мягкая, но крепкая рука легла на ее руку.

– А, ты надейся, – глухо из-под своего капюшона проговорила женщина. – Надейся на лучшее. Надежда еще никогда никому не помешала. Кстати, в детстве меня Наденькой кликали… Надеждой.