– Этот рисунок – не музейный, – продолжала Татьяна Дмитриевна – он принадлежал Клеопатре. Она приносила его к нам на экспертизу. Кстати, подлинник. Середина восемнадцатого – начало девятнадцатого века. Отправлять в Киев для более точного анализа она не захотела. Боялась, что там его затеряют.

Артемьев задумчиво рассматривал старые фотографии на стенах и, казалось, не прислушивался к нашей беседе. Однако после этой фразы в его глазах зажглось любопытство, и он присоединился к нам. Моя собеседница поздоровалась с мужчиной, как со старым знакомым.

– Как успехи, молодой человек? Нашли то, что искали?

– Возможно, – задумчиво сказал он, бросив украдкой взгляд на меня.

– Удачи.

Когда это Артемьев успел здесь побывать? И что он искал? Ладно, потом выясним.

– А как этот рисунок оказался у Клеопатры Ильиничны?

Глаза смотрительницы непонятно блеснули. Странные у нее были глаза. Слишком проницательные для ее возраста.

– У нее было много тайн. Неужели вас волнует только история этого рисунка?

– Вы правы. У меня много вопросов. Скажите, а вы хорошо знали Клеопатру Ильиничну?

– Мы были подругами много лет.

– Так это вы нашли ее, когда ей стало плохо? Что с ней случилось? Инсульт?

Служительница нахмурилась.

– Я ее нашла, лежащей на лестнице без сознания. Что с ней произошло до этого и как, к сожалению, мне неизвестно.

– На лестнице? – насколько мне память не изменяла, дом тети Клепы был одноэтажным. И три ступеньки парадного входа вряд ли могли послужить причиной смерти даже такого пожилого человека, как Клеопатра Ильинична.

– Да. В доме есть лестница, которая ведет в подвал. Вы, наверное, еще там не были.

– Нет. Я только третий день живу в этом доме.

Она кивнула головой.

– Лестница очень крутая, металлическая. В последние годы она не пользовалась подвалом. Ноги не те. Почему она оказалась там, я не знаю. И лежала она так, будто упала спиной вниз. Затылком на нижней ступеньке.

Картинка лежащей затылком на нижней ступеньке старушки моему воображению представляться не хотела. Что-то в этом положении тела было неестественным.

– А вы милиции это рассказали?

– Милиции? – старушка грустно засмеялась – смерть одинокой семидесятипятилетней пенсионерки в ее собственном доме, без признаков взлома и грабежа? Вы еще такой ребенок. Вызвали скорую помощь, составили акт о смерти от несчастного случая.

– А она рассказывала, почему завещала дом мне?

– Татьяна Дмитриевна! Вас ждет группа, – полноватая женщина лет тридцати пяти с брезгливым лицом. – Я думаю, что побеседовать со знакомой вы можете и в нерабочее время.

– Вы не хотите прийти ко мне в гости? Скажем, сегодня? – торопливым шепотом спросила я.

– Хорошо, девочка, – вздохнула моя собеседница. – Пусть так и будет. Сегодня приду.

Она тяжело поднялась со стула и собралась идти, как вдруг остановилась.

– Да. Чтобы я не забыла. Пусть это будет у тебя. Это было в руках Клепочки, когда я ее нашла, – она торопливо отодвинула ящик стола и вынула небольшой, очень старый ключ.

– Что это? – удивленно спросила я.

– Татьяна Дмитриевна! – послышался резкий голос. – Мы вас ждем!

– Я приду. В семь. А пока, всего доброго.

И она заторопилась к группе детей, шумной стайкой окружавших свою учительницу.

– Что открывает этот ключик? – с любопытством спросил Артемьев, когда я забрасывала ключ в свою непомерно огромную, зато супервместительную сумку.

– Понятия не имею, – совершенно искренне ответила я.

– Сколько тайн в одной девушке! – несколько иронично пошутил мой спутник. Он мне явно не верил.

– Кто бы говорил! – возмутилась я – А что Вы выясняли в музее? Только не говорите, что повышали свой образовательный уровень, я все равно не поверю.