– Ты сумасшедший, – нежно прошептала Бекки, глядя на сарай. – Ты представляешь, какой ты сумасшедший? Если бы мама видела тебя сейчас… – Дрожь пробежала по ее телу: она так давно не произносила это слово…

Ее взгляд упал на пол, и она увидела валяющийся в центре комнаты блокнот. Не раздумывая, Бекки подняла его и бегло пролистала страницы. Это чей-то дневник. Неужели он лежит тут со времен последних хозяев, которые жили здесь больше тридцати лет назад? Однако, ее очень удивило, что последние записи были датированы январем прошлого года.

– Удивительно, – произнесла Бекки. – Стало быть, дом не совсем пустовал. Иногда здесь ночевали бродяги. Потрясающе! Мы купили дом, который был пристанищем для бездомных!

Она начала внимательно читать текст, написанный широким размашистым женским почерком.

– Как дела? – раздался за спиной приветливый голос отца.

От неожиданности Бекки вздрогнула и выронила блокнот, на что Лестер покачал головой и улыбнулся:

– Немного нервничаешь на новом месте? Что у тебя там?

– Ничего, – ответила она и наклонилась за блокнотом. – Просто чей-то дневник. Я нашла его на полу. Здесь кто-то ночевал прошлой зимой.

Лестер взял у нее из рук блокнот, повертел его в руках и вернул обратно:

– Ценная находка, поздравляю! Кстати, насчет писанины… Завтра поедем устраивать тебя в местную школу.

– Разве я не могу учиться дома?

– Ха! – ответил он, похлопывая ее по спине. – Ты не теряешь чувство юмора, это очень хорошо!

– Я не шучу. Пожалуйста, папочка… Я не хочу ходить в какую-то деревенскую школу вместе с деревенщинами, которые ни разу в жизни не были на Бродвее. Я даже не знаю, о чем с ними говорить…

– Ходить в школу не придется! Каждое утро тебя будет забирать автобус прямо от остановки напротив дома, на другой стороне дороги. И возвращать тебя вечером он будет туда же. Потерпишь полгодика, ведь осенью тебя ждет колледж. Тем более, я связывался с директором еще в конце декабря. Ну а уж о чем поговорить с этими, как ты выразилась, деревенщинами, думаю проблемой не возникнет. Разговаривай с ними… Э-э-э… – он подмигнул Бекки. – Разговаривай с ними о картошке!

– Было бы гораздо лучше, если бы я училась дома, – мрачно ответила она, пропустив мимо ушей шутку Лестера о картошке.

– Мне будет не лучше, – на этот раз серьезно ответил он, направляясь к лестнице. – Во-первых, домашнее образование – непозволительная роскошь для нас. А во-вторых, ты должна общаться со сверстниками… Разговор об этом считаю закрытым. Я собираюсь в супермаркет, не хочешь проехаться со мной?

– В другой раз, – вздохнула Бекки, перелистнув блокнот на первую страницу. – Интересно, кто такая Ненси Милфорд и где она сейчас?

– Понятия не имею, – пожал плечами Лестер. – А почему ты спрашиваешь?

– Она была здесь ровно год назад. Судя по всему, она ночевала в этом доме в прошлом году. Она бродяжка. Это ее блокнот.

– Странно, – почесал подбородок Лестер. – Агент говорил мне, что дом все это время был опечатан. Видимо, залезла сюда погреться. Ну что ж! Надеюсь, она осталась довольна нашим гостеприимством!

Шаги отца удалялись по скрипучей лестнице. Бекки прислушивалась к ним и, наконец услышала, как он вышел на улицу. Подойдя к окну, она наблюдала с высоты, как он пробирался через двор к машине. Она посмотрела вслед уезжающего автомобиля, а потом еще раз оглядела комнатку.

– Я прочитаю этот дневник от корки до корки, – сказала она вслух, снова взглянув на блокнот в своей руке. – Ненси Милфорд… Что ты делала здесь, Ненси? И почему оставила здесь свой блокнот?

(конец мая 1980 года)

– Я велела ей сесть на берегу реки и не сдвигаться с места, до тех пор, пока я не закончу собирать черемшу, – чуть не плача, говорила Эмили, еле поспевая за Глорией. – Я была уверена, что она так и сделает!