– В чем дело? В чем вы их обвиняете? За что задерживаете? – говорил властно. Видно было, что этого человека в городе не просто знают, но и уважают. И даже побаиваются.

– Разберемся! – полицейский был краток.

– Так новый же год, черт возьми! – вскричал возмущенный Чекризов. – Через полтора часа 1903 год наступит!

Оксана с Михаилом переглянулись: ну вот, хоть так прояснили время, куда они перенеслись в прошлое из своего 2022 года. Значит, сегодня здесь, в этой новой реальности, 31 декабря 1902 года. Круто!

Полицейский, сидевший на облучке, хлестнул лошадь, и повозка тронулась.

Растерянный Чекризов остался стоять под ажурным козырьком парадного входа. В окнах главы города ярко горели свечи, раздавалась веселая музыка. На город опускался мягкий пушистый снег. Приближался Новый год. А ребят увозили в неизвестность.

Дом купца Одинцова. Новогодняя ночь…Рис. Павловской ДШИ

Их привезли в полицейский участок, который находился в одном здании с тюрьмой. Так вот она какая – тюрьма павловская, которую никто из старожилов не помнил! Ее разрушили до основания в тридцатых годах прошлого века, как ненавистный оплот царизма. Даже кирпичика не оставили!

Павловская тюрьма – двухэтажное здание, обнесенное по периметру забором.

Свет горел только в одном окошке. В камерах за решетками было темно и грустно. Таких тюрем в Воронежской губернии было всего четыре. В Павловске томились в ней около двух тысяч заключенных. Это при том, что в самом городе тогда было чуть более восьми тысяч жителей.

Дежурный полицейский в участке обыскал Михаила – достал из карманов его куртки паспорт и куар-код. Еще не раскрыв паспорт, уже присвистнул:

– Да ты залетная пташка! – А увидев куар-код о наличии прививок от ковида аж затрясся от гнева:

– Шифр припрятал?!

Документы он сунул в ящик стола. Крикнул часовому:

– В камеру его! К политическим!

Михаилу заломили руки назад и увели.

А полицейский двинулся навстречу к Оксане. Та, запахнув полы шубки, приняла надменное выражение лица:

– Я требую адвоката!

Полицейский немного опешил, и в это время дверь в участок распахнулась и буквально ворвался Чекризов.

– Я требую немедленно освободить эту даму! Немедленно, слышишь, ты, солдафон бесчувственный.

К удивлению Оксаны, «солдафон» вытянулся по струнке и проблеял:

– Милости просим , Иван Иванович!

– Ты что, совсем озверел?! – грозно поинтересовался купец первой гильдии. – Ты куда это меня приглашаешь?

Полицейский аж побагровел от волнения и только взял под козырек, когда Чекризов взял под руку испуганную Оксану и вывел ее за дверь.

– Я прошу прощения за наших неотесанных солдафонов, – сказал он, шагая в сторону дома купца Одинцова. – Завтра мы разберемся, за что они задержали Михаила. А сегодня я прошу вас побыть моей гостьей. Не обижу! Бояться меня не надо.

Что было делать? Бойся- не бойся, а ночь на дворе в незнакомом городе, незнакомом времени, с незнакомыми людьми.

– Я вам очень благодарна, – тихо сказала она. – Но мне, право, неловко вас обременять. Хотя вы правы, мы с Михаилом не успели нигде остановиться на ночлег.

– У меня большой дом! – успокоил ее купец. – У вас будет отдельная комната. Право, я умею разбираться в людях.

Когда они вернулись в дом городского главы, бородатого нигде не было видно, а веселье было в самом разгаре. Оксана напряженно думала, как ей выручить из тюрьмы своего жениха. Ситуация осложнялась все больше и больше. Что с ним будет? Что будет с ними? Ей было не до веселья. И Чекризов, заметив это, предложил ей поехать отдохнуть к нему домой.

-Нет! Это неудобно! – решительно отклонила предложение Оксана. – Я, если позволите, поднимусь наверх, в каминную комнату. Выпью чашечку кофе…