Разузнав все, что можно Луаньяк перешел к обеду, который плавно перетек в ужин. Покончив с едой, он засмотрелся на стройную блондинку, которая в течение всей трапезы ставила перед ним напитки и блюда, каждый раз демонстрируя пышное декольте и призывно улыбаясь. Гасконец и его товарищи не замечали, как летит время. Вскоре они держали на коленях по местной милашке, явно намереваясь воспользоваться их услугами. Девицы активно зазывали гостей в комнаты наверху.  Луаньяк – горячий молодой южанин – не устоял. Он отправился на второй этаж, увлекаемый весьма аппетитной дамочкой,  и оказался в комнате с большой постелью, окна которой выходили во двор. Краем глаза Урбен заметил, что его люди последовали примеру командира, но не возражал. Почему бы не передохнуть перед дальнейшими поисками?

  А тем временем один из посетителей, немолодой охотник, встал и поспешно вышел из таверны. Он отправился через три дома ко двору старосты, у которого сегодня были грозные гости.

  Луаньяк, распаленный поцелуями своей дамы, бросил ее на смятую постель. Его не смущала ни некоторая убогость обстановки, ни явно не первой свежести белье на кровати. Единственный момент вызывал некоторые сомнения у молодого гасконца. Даже здесь он не хотел снимать своего прекрасного доспеха, о чем настойчиво просила девушка, опасаясь травм и царапин от такой массы железа. В итоге с латами пришлось расстаться, и юноша оказался в объятиях на все готовой красотки. Увы, его удовольствие было недолгим – из-за двери один за другим раздались выстрелы.

  Позабыв об одежде, юный гасконец вскочил и принялся лихорадочно надевать нагрудник. Из зала звучали выстрелы, и был слышен звон железа. Наконец, Луаньяк справился с доспехами и выскочил на галерею второго этажа со шпагой в одной руке и пистолетом в другой.

  Внизу вовсю кипел бой. Полтора десятка разбойников, вооруженных короткими копьями, арбалетами и топорами наседали на перигорцев, которыми пытался командовать сержант Фриар. Разбойники напали внезапно, потому перигорцы не смогли воспользоваться аркебузами. Некоторые из солдат, увлеченные девицами, успели снять кирасы и шлемы, но надеть их обратно уже не смогли. Два перигорца убитыми лежали на полу в луже собственной крови. В центре зала Луаньяк увидел вожака, который орудовал длинной шпагой, а в другой руке держал небольшой фехтовальный щит.

  С боевым кличем: «Перигор!» Луаньяк бросился вниз по лестнице и дерзко атаковал разбойников. Появление командира воодушевило оставшихся в живых солдат, и они дружно бросились на врага. Теперь битва шла почти на равных. Луаньяк немедленно показал бандитам насколько страшен в бою гасконский дворянин и, пробиваясь к вожаку, заколол одного за другим троих. Тем временем Фриар добрался до стоящих в углу аркебуз и меткими выстрелами стал прореживать разбойничьи ряды.  Внезапно он упал, прошитый насквозь двумя арбалетными болтами. В это время Луаньяк скрестил шпаги с вожаком. Тот был ловок и силен, но отпарировав его выпад, Луаньяк провел, контратаку и двумя быстрыми ударами свалил врага на пол.  Увидев гибель своего командира, разбойники обратились в бегство, а оставшиеся перигорцы яростно кинулись следом, пылая жаждой мщения за погибших товарищей. Только двоим бандитам удалось сбежать из таверны и скрыться за деревенскими домами.

  Наступила тишина. Луаньяк с удивлением осознал, что на нем нет ни царапины, но вверенный ему отряд почти полностью истреблен. В углу постанывал раненый капрал, и лишь одному солдату, который вел стрельбу с галереи, чудом удалось уцелеть. Погибло 8 конных аркебузиров, погиб всеми любимый сержант – дядюшка Фриар. Из-под стола выполз полумертвый от страха писарь: