– Наверное, нет, – пролепетала она и попыталась встать. Илья проворно поднялся на ноги и помог девушке. Он начал осторожно стряхивать снег с ее светловолосой головы и плеч. А затем наклонился и, подняв Дашину шляпку, лежащую в сугробе, отряхнул ее и протянул девушке.

– Елки-палки! – раздался позади них голос Платона. Штуммер быстро приблизился к молодым людям. – Ну, ты даешь, Теплов! Чуть шею не свернул себе! Напужал, наверное, Дашеньку. Как вы, милая?

Платон начал отряхивать камзол Ильи и его темные волосы, что были все в снегу. Илья же нервно крутил лодыжкой, ощущая, что поставил синяк санями.

– Сносно, – ответила она, натягивая влажную шляпку на голову.

– Болит чего? – тут же участливо спросил Илья и вперил в нее напряженный аквамариновый взор. Даша, по-доброму посмотрев на Илью, улыбнулась и произнесла:

– Да нет, напугалась только сильно.

– Ну, это пройдет, Дарья Сергеевна, – подбадривающе заметил Штуммер, также осторожно отряхивая снежные комья с юбки девушки. – Вы, главное, больше с Тепловым не садитесь в сани, а то он, не дай Боже, еще чего вытворит! – как и обычно, в своей ехидной манере подшутил он.

– Слушай, Платон Николаевич, не нарочно ведь я. Сани сами понесли невесть куда, – пробубнил Илья в этот момент, ища глазами свою треуголку, подбитую мехом, и стараясь не смотреть на Дашу. Сильное, неприятное чувство досады точило Теплова, оттого, что он, как глупец, ошалев от близости девушки, потерял на миг все ориентиры.

– Вот вы где! – раздался за ними голос Михайлова. Увидев перевернутые сани, и то, как Платон отряхивал от снега шубку Дашеньки, а Илья, стоя по щиколотку в сугробе, вытаскивал свою треуголку из снега, Иван обеспокоенно спросил: – Случилось чего?

– Случилось, случилось, – произнес подбадривающе Платон. – Ну, все вроде, Дарья Сергеевна, весь снег смел. Илья Григорьевич не удержал сани и прямо в сугроб с Дашенькой слетел. Я как увидел это, прям испугался, думал, они в кровь разобьются.

– Дарья Сергеевна, с вами все хорошо, не ушиблись? – обеспокоенно спросил Михайлов, осматривая девушку с ног до головы.

– Все уже хорошо, Иван Федорович, – улыбнулась Даша, а затем обратила свой взор на Штуммера. – Платон Николаевич, прошу вас, давайте забудем об этом неприятном происшествии, – попросила она и, положив руку на локоть Платона, внимательно посмотрела на него. Штабс-капитан тут же растаял от ее прелестного синего взора и быстро заметил:

– Да я уже и забыл. Ничего не было.

– Извините, я отойду, – буркнул недовольно Илья, нахлобучивая свою треуголку на голову, и быстрым шагом направился к дворцу.

Платон и Иван проводили Теплова долгими взглядами, а затем Михайлов, обратившись к девушке, осторожно спросил:

– Вы теперь, наверное, не поедете более с горы?

– Почему? – удивилась Даша. – С вами, Иван Федорович, я не боюсь. Вы уж столько раз меня скатывали.

– Вот и славно! – поддержал Платон. – Однако сначала надо будет с тем рябым увальнем разобраться.

– Это уж точно, – кивнул Иван и, подставил Даше локоть. Удостоверившись, что девушка обхватила его руку, молодой человек направился снова к горе, подтягивая сани за собой.

– С ним уже Илья поговорил, – объяснила Даша.

– Поговорил? – обернувшись, переспросил Платон, который шел впереди со своими санями.

– Конечно же, нет, – рассмеялась звонко Даша, – Это я так назвала. Вообще-то, братец подрался с ним. Пару раз кулаком съездил по лицу, потому как этот огромный парень так и хотел нас с горы скинуть.

– Молодчина Теплов! – воскликнул Платон. – Вот теперь я прощаю его за то, что он вас, Дашенька, в сугроб завез! Молодец!