– Я взял на себя смелость, госпожа, отправить гонца к вашему мужу. И надеюсь, что он благополучно доберется в Бютаржи.

– Кого ты сделал гонцом? Это надежный человек?

– Да, госпожа, надежней некуда. Это младший сын деревенского старосты. У него в замке осталась невеста, не считая матери и отца. Он разобьется в лепешку, но доставит послание.

– Ты сам написал письмо?

– Нет, ваша милость, я его не писал. Гонец все передаст на словах. Так безопаснее, если он попадется наемникам либо кому-то еще.

Находясь на барбакане, я наблюдал за действиями неприятеля. Наемники выстроились перед лагерем в боевом порядке. Осадных сооружений у них не было. И сейчас они спешно сбивали большие щиты, предназначенные для защиты стрелков, и готовили из бревна таран, надеясь пробить им ворота. Я тоже не сидел без дела и сделал свои приготовления. Четверых солдат гарнизона я поставил во главе отрядов, собранных из вилланов и замковой обслуги. В каждом по двадцать человек. Распределил их в четыре смены, чтобы люди на стенах находились и днем, и ночью. Юбера назначил командиром барбакана, самого уязвимого места, который надо было защищать в первую очередь. В помощь ему были приданы самые лучшие силы, включая Жиля Пуле. Габриэлла любезно предоставила его мне, и я тут же отправил его на башню. По моему мнению, наемники собирались штурмовать именно барбакан. И таран им был нужен, чтобы разбить ворота. По моим прикидкам, им требовалось еще не меньше двух часов, чтобы завершить работы. Однако наш барбакан был хорошо приспособлен к обороне, и даже взятие первых ворот не означало победы. Врагу надо было преодолеть препятствие в виде железной решетки и выбить вторые внутренние ворота. Я же твердо намерен был им помешать.

Пока мы наблюдали за наемниками, из их рядов отделились трое верхом на лошадях и поехали к замку. Ехавший первым всадник с белым флагом, приблизившись, протрубил в трубу, привлекая внимание. Я помахал в ответ, и два других, обогнав первого, подъехали к барбакану. На одном были стальные латы и блестящий шлем с плюмажем из белых перьев. Так украшать себя мог только Ле Перро, хваставшийся своим якобы благородным происхождением. Грубые черты его костистого лица с не сходившим с него злобным выражением и приземистая фигура крестьянина, на мой взгляд, со всей определенностью опровергали его утверждение. Другой всадник был безмерно толст, и кольчуга едва налезала на его телеса. Он то и дело смахивал с багрового лица пот рукавом.

– Эй, на барбакане! – зычно крикнул Толстый Жан. – Я капитан Эпинэ. Со мной капитан Ле Перро. Мы хотим провести переговоры.

– Слушаю, – откликнулся я.

– С кем я говорю?

– Я капитан замковой стражи. Зовут меня Клод-Франсуа Малон, – представился я полным именем. Что вы намерены нам предложить?

– Мы предлагаем вам сдаться, – важно сказал Ле Перро.

– На каких условиях?

– Вы открываете ворота. И мы даруем жизнь всем живущим в замке.

– Щедрые условия! А как же имущество?

– Все, что ваши люди смогут унести на себе. Остальное будет нашим, – заверил Толстый Жан.

Я не стал бы доверять словам капитанов и в том случае, если захотел бы сдаться. Жизнь они могли оставить, а вот на сохранность золота или девственности я бы не поставил и куриного пера.

– Послушай-ка, капитан, – снова вмешался Ле Перро, – Что-то морда твоя мне знакома. Мы встречались?

– Я служил несколько лет в войсках герцога. Точнее, в его охране.

– Тогда понятно! Из наемников, значит? Так вот, друг, давай договоримся. Не будь дураком, сдай замок, и ты получишь свою долю. Я обещаю. Наши ребята потрясут замковые закрома, не без того. Но затем мы уйдем и никого не тронем. Как тебе предложение?