В кустах я лег на землю и медленно пополз вперед. Для часовых я был невидим, но приходилось тратить много усилий, чтобы нижние ветви кустов не качались, выдавая мое продвижение. Я порядком устал. Ползти приходилось все время вверх. Я все чаще вытирал пот со лба, к которому мигом приклеивалась паутина. Когда я преодолел большую часть пути, мне стали слышны звуки, идущие с поляны. На первый взгляд складывалось впечатление, будто рядом находится деревня. Я явственно различал блеяние коз, стук топора, плеск выливаемой воды. Оказавшись в нескольких шагах от первого часового, я обполз его по широкой дуге и смог увидеть поляну. Она была широкой, со всех сторон закрытой деревьями, укрывавшими ее от посторонних глаз. На самой ее середине был сооружен большой шалаш. Вход у него был в центре, как раз напротив дымящегося костра, где в огромном котелке, подвешенном над огнем, варилась мясная, судя по запаху, похлебка. Слева от костра, у самых деревьев, был сделан навес из ветвей. Тут и приютилось разношерстное стадо, украденное у вилланов. Какой-то малый в кожаной куртке с нашитыми на нее медными бляхами рубил на дубовом пне дрова.

Еще один, я видел лишь его сутулую спину, колдовал над варевом. Понять сколько всего человек находилось в разбойничьем лагере было трудно. Наверное, большинство из них еще спало. Мне из-за шалаша не видно было другого конца поляны. Но если судить по верхушкам деревьев с той стороны, они росли не так густо. Всадники могли там проехать, что и давало Фруссару возможность провести атаку в конном строю. Главное, я убедился, что разбойники не ждут нападения и ведут себя очень беспечно. Тот из часовых, какого я разглядел не сразу, за все время моего движения не изменил своего положения ни на йоту. И даже не пошевелился. Он попусту спал. Да и второй бездумно таращился в небо и насвистывал что-то себе под нос. Выяснив все, что было можно, я также тихо стал отползать назад, пока не скрылся в густом кустарнике. Возвращаясь назад, я подумал, что первым делом все кусты нужно было вырубить, и тогда путь по оврагу был бы на виду. Впрочем, люди, занимающиеся разбойничьим промыслом, редко проявляли желание к тяжелому труду. Вернувшись к своим людям, я присел подле своего оружия и, встретив тревожные вопрошающие взгляды, ободряюще улыбнулся, показав, что все в порядке.

Теперь нам предстояло только ждать. Наступила тишина, нарушаемая журчанием ручья неподалеку, пением птиц и стрекотанием кузнечиков. Мне на рукав опустилась божья коровка и шустро поползла по нему к ладони. Я чуть шевельнул пальцами, и она, расправив крылышки, улетела. Меня от всей этой благости даже потянуло в сон. Я участвовал во многих боях и сжился с тем обстоятельством, что смерть может настигнуть в любой момент, а вот отдых всегда важен. Прошло около часа. Я уже подумал, что у рыцаря что-то пошло не по плану, но тут низкий звук боевой трубы разнесся над лесом.

Вилланы вскочили на ноги. Одни держались бодро и крепко сжимали копья, другие, и таких было, к сожалению, большинство, боязливо переминались на месте, готовые, как мне показалось, к поражению и необходимости дать деру.

– Построились! – громко и уверенно скомандовал я.

– Вперед!

И первым бегом стал подниматься вверх по оврагу, показывая своему воинству пример. Вилланы устремились за мной с громким топотом. Тяжелый бег с оружием сопровождался неизбежным шумом. Но часовых на своем посту уже не было. Благодаря отсутствию дисциплины у разбойников, мне удалось не только беспрепятственно добежать до поляны, но и успеть выстроить вилланов в боевой порядок, закрыв им дорогу. Сам я встал впереди и видел, что разбойники сгрудились на дальней стороне поляны, откуда атаковал владетель Мо. Нас же пока никто не замечал. Я услышал близкий топот коней и понял, что атака началась. Разбойники были вооружены до зубов, и, насколько я мог судить, их было человек двадцать. По истошным крикам и командам было ясно, что они пытались остановить рыцаря и его людей. Но безуспешно. Конные воины де Фруссара легко смяли заслон и прорвались на поляну. Бой разбился на отдельные схватки, и очень скоро несколько разбойников повернули назад и побежали к нам, надеясь спастись в овраге. Вот пришел и наш черед. Я сделал шаг вперед, зная, что от моих действий зависит настрой вилланов. Впереди всех бежал какой-то бородатый мужчина, размахивающий мечом. Щита у него не было, зато торс закрыла ржавая кольчуга с короткими рукавами. Он вырвался шагов на пять, и угроза, исходившая от него, могла повергнуть в трепет неопытных воинов, какими были мои вилланы. За ним бежали еще трое, полные решимости прорвать наш строй. Я крикнул, чтобы лучники стреляли. Они выполнили приказ слишком медленно, и стрелы не причинили нападающим никакого вреда. Первый разбойник попытался миновать меня, но я заступил ему путь, и наше столкновение стало неизбежным. Тогда он набежал на меня и с ходу ударил мечом сверху. Я принял удар на свой щит, подставив его так, чтобы тот пришелся вскользь. И сразу же ударил сам. В скоротечном бою нет времени, как в рыцарском поединке, охаживать друг друга до тех пор, пока не выявится победитель. Все решала быстрота и сноровка. По тому, как бородатый разбойник отпрыгнул в сторону, и острие моего меча лишь скрежетнуло по кольчуге, стало ясно: воин мне противостоял опытный. И он, правильно оценив меня, решил не связываться. Поэтому, взмахнув мечом и описывая им над головой круговые движения, он обрушил всю силу клинка на древко выставленного копья одного из вилланов. Тот выронил его и попятился, нарушая строй и пытаясь закрыться щитом. Разбойник вклинился внутрь строя, в левой руке его появился кинжал – страшное оружие в подобной тесноте, и я в один миг недосчитался двух человек, получивших раны. Я мог остановить бородача в самом начале его маневра, но мне не хватило времени, потому что второй разбойник налетел на меня, и удар, предназначенный одному, достался другому. Меч раскроил ему голову, и он упал навзничь, заливаясь кровью. Оставшиеся разбойники обогнули меня, предпочитая в качестве врагов бедных крестьян. В сумятице боя они смешались и подались в стороны, и разбойники попытались прорваться. Им это удалось бы, потому что бородач своим напором испугал вилланов до крайности, и на его пути никто не хотел становиться. Единственным смельчаком оказался мельник, обуреваемый желанием поквитаться с обидчиками. Он заступил дорогу разбойнику, размахивая длинным крепким суком. Тот вознамерился ткнуть мельника мечом в живот, но его выпад был отбит. Бородач отступил, пригнулся, пропустив над собой конец дубины, и затем одним движением лишил мельника его оружия. Безоружный виллан получил удар в пах, согнулся, и на его голову обрушилась тяжелая крестовина меча. Мельник упал ничком на землю и замер. Теперь дорога для разбойника была свободна. Ибо все остальные отпрянули. Лишь один стрелок пустил в него стрелу, застрявшую в кольчуге. Я уже был в двух шагах от удачливого бородача, намереваясь лишить его жизни посредством хорошего удара сзади. Мой меч обрушился на его голову. Но разбойнику словно черти ворожили. Он точно почувствовал мое присутствие за спиной и отпрыгнул в сторону. Острие меча лишь вновь процарапало его кольчугу. Крутнувшись, бородач нанес мне удар сбоку, под который я подставил щит. Зато кончик моего меча рассек его волосатое горло, откуда хлынула потоком кровь. Бородач выронил оружие, схватился обеими руками за шею, зашатавшись и упав на колени. Глаза его закатились, и гримаса надвигающейся смерти исказила лицо. Он упал лицом вниз рядом с мельником и остался недвижим. Мой пример воодушевил крестьян, и они вновь сомкнули ряды. Один из разбойников все же сумел прорваться и побежал от нас вниз по оврагу. На этот раз стрелки оказались на высоте, и он упал, не добежав до поворота, сраженный стразу двумя стрелами. Другой оскалил зубы, словно волк, и, обхватив меч обеими руками, устремился на крестьян. Первым под его удар попал замешкавшийся молодой парень, до того неудачно ткнувший в него копьем. Вторым – сын старосты, которому он рассек плечо. Но тут кто-то из вилланов ударил его копьем сзади, угодив точно между лопаток. Разбойник закричал дурным голосом, задергавшись на копье, пока чья-то милосердная дубина не избавила его от мучений. Больше врагов перед нами не было, и я принялся наводить порядок. Раненых нужно было перевязать и отнести в сторону. У убитых разбойников я разрешил забрать все ценное, чем поднял настроение оставшихся в строю вилланов. Пока я занимался всем этим, то внезапно ощутил, что на поляне все идет совсем не так, как должно. Я прислушался. На той стороне шел бой, исход которого был пока неясен.