Результат был вполне предсказуем – Владу отчислили из Проекта, чему она не слишком-то огорчилась. А напоследок заявила, что всё равно добьётся своего и несмотря ни на что попадёт в Космос. Тогда я ей поверил – девица настырная, знает себе цену, да и с мозгами у неё полный порядок. А что до стервозности – что ж, все мы не без греха. Во Внеземелье хватает мест, где психологическая совместимость не так уж и важна, не то, что лет пять-семь назад, когда космонавтам приходилось неделями, а то и месяцами уживаться в тесных алюминиевых банках буквально на головах друг у друга. Сейчас же на крупных орбитальных станциях, особенно транзитных, вроде «Гагарина» или «Звезды КЭЦ», текучка кадров не уступит любому московскому НИИ, а что до скученности и тесноты – то их там и вовсе никогда не было.

Несколько лет, прошедших со дня нашей последней встречи, отразились на Владе весьма благотворно. Она и раньше считалась первой красавицей «юниорской» программы, а сейчас на неё и вовсе оборачивались все мужчины – от двенадцатилетних пацанов до солидных сорока- и пятидесятилетних преподавателей. Про юных космонавтов, астрономов и планетологов, перешагнувших пятнадцатилетний рубеж, я и вовсе не говорю – в просторном холле стоял костяной стук отвисших челюстей и хлюпанье слюней, обильно выделяемых половозрелыми организмами. Даже мне, человеку тёртому, способному противостоять женским чарам любой степени убойности понадобилось некое усилие, чтобы сохранить хотя бы видимость хладнокровия.

Влада, воспользовавшись секундной растерянностью, ловко продела руку мне под локоть и увлекла меня по коридору в сторону буфета. Я с опозданием сообразил, что у неё, как и у меня, свисает с шеи на тесёмке бэйджик участника слёта надпись на нём гласила, что Влада Штарёва представляет здесь общество «Эра Встретившихся Рук». Об этой организации я слышал впервые и стал прикидывать, как бы поделикатнее выяснить, что это за зверь такой, и с чем его едят. Но этого не понадобилось – моя спутница уже вовсю щебетала о своих делах, и вскоре я узнал много такого, о чём раньше не догадывался.

Оказывается, пока я гонял олгой-хорхоев на Луне, вытаскивал людей с затерянного в Пространстве «Эндевора», учился на космодесантника и мотался в систему Сатурна и обратно, на Земле происходили весьма любопытные вещи. Нет, я не о политике – хотя с некоторых пор я стал уделять международным новостям больше внимания. Дело было совсем в другом – и я удивлялся, как сам не подумал об этом раньше.

А следовало бы! Разве мало в «той, другой» моей жизни было всяческих сект, обществ по изучению НЛО, любителей эзотерики во всех видах и прочих «Космопоисков»? Нет-нет, сам я подобными вещами не увлекался – так, любопытствовал, но в меру, наблюдая за упомянутыми «одержимцами» (на редкость меткое словечко из «Маятника Фуко» Умберто Эко) издали, с некоторой брезгливостью. Подобная публика массово расплодилась в перестроечные времена и позже, в девяностые. Здесь её время еще не пришло – если бы не гобийская находка Ивана Ефремова.

Событие, и правда, грандиозного, цивилизационного даже масштаба: человечество впервые получило бесспорное доказательство того, что оно не одно во Вселенной, что есть (или были раньше) и другие носители разума, которые однажды добрались до нашей планеты и оставили вполне осязаемые и материальные следы. И не какие-нибудь японские статуэтки «догу», изображающие гуманоида в скафандре, и не барельефы майя с сидящим в корабле человеком. Оставленные неведомыми пришельцами «звёздные обручи» изменили жизнь на Земле до неузнаваемости, вытолкнув человечество из накатанной колеи в другую – за пределы планетарной колыбели, во Внеземелье, к звёздам.