– Что может пойти не так? Забеременеет, и все, – хмыкает Эдуард и смеется своей неуместной шутке. – Это полная ерунда. Ты так тяжело шла к цели и вот так просто откажешься от всего? Ради кого? Ради какой-то выскочки, которая не хочет рожать? Это не твоя жизнь, не твоя семья, не твоя ложь. Забей, Эва. Сумму помнишь? Я подстрахую. Будем знать только ты и я.

– Только ты и я? Напомнить, как проходит ЭКО? Я не одна делаю свою работу, а вместе с эмбриологом.

– Ты моя правая рука, я доверяю тебе как себе. Все будет хорошо. Не паникуй раньше времени. Все. До связи. – Эдуард завершает разговор.

Хоть весь отвар ромашки выпей – спокойнее не станет. Может, за более сильным успокоительным в аптеку заехать? Почему так трясутся руки? Господи…

Домой я возвращаюсь позднее, чем обычно, и, надеясь заглушить гнетущие мысли, принимаюсь за приготовление ужина. Потом беру книгу… Ничего не помогает. Вдобавок ко всему начинает вибрировать телефон. Звонит Ваня. Не задумываясь, откладываю мобильник на тумбочку и пытаюсь заснуть, но тревога не отпускает.

Наутро я отправляюсь на работу. Не успеваю дойти до приемной, как вижу Савчук. И не одну, а с мужем, как она и обещала.

Тарас поднимает взгляд, наши глаза встречаются, и я застываю. Сердце на мгновение останавливается, а затем начинает бешено биться, будто вот-вот вырвется из груди. Горечь и пустота захлестывают с головой. В этот миг кажется, что встреча с бывшим мужем всего лишь продолжение ночного кошмара. Тарас был для меня самым близким человеком, казалось, навсегда моим. А сейчас передо мной лишь тень того, что мы строили вместе.

– Эва Александровна, доброе утро, спасибо, что назначили прием на раннее время. Мой муж занятой человек, и через два часа ему снова улетать по делам. Давайте обсудим планы? – произносит Ангелина. В ее тоне странным образом сочетаются настойчивость и мягкость. – Муж хочет узнать, насколько успешна процедура ЭКО. Думаю, вы сможете его успокоить?

У мужа, что ли, язык отнялся? Хотя зря я так. У Тараса все в порядке – и с речью, и… Дух захватывает, когда перед глазами проносятся яркие воспоминания, что может вытворять его язык. Так, стоп, Эва.

Надев маску невозмутимости, я приглашаю Ангелину и Тараса в кабинет. Мельком отмечаю, что бывший муж почти не изменился, только стал крепче, черты его лица – резче, а взгляд потяжелел.

Расположившись напротив, начинаю объяснять суть метода, сдерживая в голосе даже малейший намек на волнение. Каждое слово дается с трудом, словно я высекаю их из себя, но ни единой эмоции не позволено вырваться наружу. Смотреть в сторону бывшего мужа я избегаю.

Тарас сидит спокойно, вид у него почти безразличный, как будто ему все это не важно. Он никак не показывает, что мы знакомы или что был готов к этой встрече. Может, знал заранее? Тогда это подло – привести ко мне свою новую жену, чтобы я помогла им завести ребенка.

Собрав всю волю, продолжаю сосредоточенно вести прием, но случайно бросаю взгляд на его руку. Шрам на левой кисти, в форме кружочка… Тарас получил его из-за меня, когда заступился в тот день не колеблясь… Воспоминание вспыхивает так, словно это было вчера, и ненадолго выбивает из колеи.

Тряхнув головой, я возвращаюсь к объяснению – все отточено до автоматизма. Только голос предательски дрожит, когда замечаю, что Тарас внимательно наблюдает за мной. Он будто снова видит меня насквозь. Видит ту, кем я была, ту, которую пыталась похоронить глубоко внутри, чтобы больше не чувствовать боли. Боли, что он когда-то оставил в моей душе.

– У меня все, – заканчиваю я прием и мысленно награждаю себя за то, что за эти пятнадцать минут, похожие на пытку, не сбилась и не показала, как на самом деле нервничаю.