– Это детектив, который расследует дело Убийцы Бегуний, – отвечает Лили монотонным, будто бы чужим голосом.

Ханна смотрит на нее с изумлением.

– Они думают, это связано с теми изнасилованиями?

– Я… Я не знаю, – глаза Лили наполняются слезами. – Я не знаю, что думать, – мягко говорит она.

Ханна поворачивается и смотрит, как Том и полицейские исчезают в лесу.

– Кто это? Кто умер?

– Не знаю.

Ханна бросает взгляд на Лили.

– Это точно убийство, – мягко говорит она. – Иначе зачем присылать следователя из отдела убийств?

Холодный ветер дует с моря, когда детектив Руланди Дюваль пробирается по камням к телу.

Два фургона журналистов уже припарковались на утесах Гарри, за периметром желтой ленты, хлопающей на ветру. Этим стервятникам много времени не нужно. Они за милю чувствуют жертву. Чуть поодаль собралась небольшая толпа местных жителей, наблюдающих, как криминалисты в белых костюмах движутся сквозь туман, словно призраки, обыскивая пляж в поисках улик.

Патологоанатом Фарид Гамал уже склонился над покойной, измеряя температуру печени. Когда останавливается сердце, тело начинает остывать с определенной скоростью. Хотя температура и движение воздуха, одежда, масса тела, дождь и поза оказывают определенное влияние, посмертное охлаждение помогает определить время смерти, и Фарид этим пользуется.

Полицейский фотограф уже сделал снимки умершей и окрестностей. Приблизившись, Ру видит, что на покойнице черные легинсы, темно-розовый дождевик и черные кроссовки с белыми галочками по бокам. Вода уже добралась до обуви – начинается прилив. Нужно поскорее ее убрать. Конечности погибшей лежат под странными углами. Как у сломанной куклы.

– Привет, – говорит Ру, подходя ближе.

Фарид поднимает взгляд. Ру бросает взгляд на голову. Ее передергивает от ужаса. Череп раскололся, как арбуз, обнажив блестящее розово-серое мозговое вещество. У умершей темно-каштановые волосы до плеч, мокрые и спутанные. Под ее головой сверкает лужа крови. Ее лицо искалечено до неузнаваемости. Ру даже не может определить, есть ли в наполненных кровью глазницах глаза. Песчаные блохи и другие мелкие существа уже копошатся в открытых ранах. Возле головы лежит смятый красный дождевик. Он покрыт кровью. Лужа крови виднеется и под правым бедром. Легинсы порвались, обнажив глубокое отверстие в плоти. Чуть ниже виднеется раздробленная берцовая кость.

– Господи, – шепчет Ру.

– Многочисленные тупые травмы, – констатирует Фарид. – Как в автокатастрофах. Будет сложно определить, какое именно ранение вызвало смерть, – он смотрит на возвышающуюся над ними скалу, а потом снова на Ру. – Что ты здесь делаешь? Думаешь, она может быть жертвой Убийцы Бегуний?

– Сейчас уделяется повышенное внимание всем случаям, связанным с гибелью бегунов, – говорит она. – Когда в департаменте полиции узнали, что это женщина в одежде для бега, а ее возраст и обстоятельства смерти близки к другим жертвам, нам сразу же позвонили.

– Но у этой нет очевидных признаков сексуального насилия.

Ру снова бросает взгляд на умершую. Та в легинсах. Ключевое различие. Остальные были обнажены ниже талии.

– Что пока можешь сказать, док?

– Ну, это белая женщина. Как и остальные. Лет тридцати-сорока. Судя по трупному окоченению и пятнам, можно предположить, что смерть наступила восемь-двенадцать часов назад. Тупые травмы соответствуют падению с высоты этих скал.

Прикусив нижнюю губу, Ру рассматривает крошащиеся скалы из песчаника.

– Значит… она могла упасть оттуда… прошлым вечером или ночью?

– Да, я думаю, она пролежала здесь большую часть ночи, – он начинает собирать инструменты. – Я узнаю больше, когда она окажется на столе.