Еще они посетили заброшенный дом, стоящий в конце недлинной центральной улицы, за которым начиналась живописная площадь и местная «пешеходная зона». Помещение на самом деле было атмосферным. Здание середины девятнадцатого века, с высокими потолками, широкими проемами окон, с небольшими арочными проходами между пустующими давно комнатами. Конечно, состояние заброшенного дома считалось предаварийным, но, по мнению Ильи, стоял бывший городской особняк каких-то там помещиков еще крепко.

Пустота оставленного жилища, немного таинственный полумрак, особенно заметный после яркого полуденного летнего солнечного света, и легкая прохлада старых стен – все это создавало нужное настроение. Невольно верилось, что да, вот тут после одного из званых вечеров слуги могли найти своего хозяина, погибшего загадочной смертью за закрытыми дверями собственного кабинета.

Илье явно нравилась экскурсия. Как-то так, не напрягает, но реально очаровывает. И все эти байки, и сами места. Группа посмотрела еще и дом гадалки, где лет сто назад жила местная предсказательница. По словам гида, возможно, если найдут финансирование, его превратят в музей. Ничего особенного здесь Илья не увидел и не почувствовал. Таинственности не хватило. Но экскурсовод особо на этом объекте и не задерживалась: видимо, сама прекрасно осознавала, что место скучное. Потому туристы по ее команде бодро отправились дальше.

Теперь надо было пройти несколько кварталов, почти до самой окраины города, где экскурсовод обещала другие легенды и теперь уже «природные» аномалии. Никто не спорил. Люди приехали гулять и отдыхать. По дороге многие задерживались сделать пару кадров того или иного приглянувшегося уголка провинциального быта. Илья просто размеренно шагал вперед, лениво оглядывая улочки и дома.

– Вам, наверное, скучно у нас, – заметила экскурсовод, поравнявшись с ним. – Это в Москве тайны прошлого и страшные легенды на каждом шагу.

Илья мог бы ей сказать, что в этой самой Москве вообще всего слишком много. Он прожил там последние три года, но так к этому большому муравейнику и не привык. Может, внешне как-то и похож на столичного гостя, только на самом деле немалую часть своей жизни он прожил как раз в таком же провинциальном крохотном городке. И это его более чем устраивало.

– Тайн и легенд везде хватает, – благодушно отозвался он. – В каждом городе они свои. И ничем не хуже московских.

– Спасибо, – искренне поблагодарила женщина уже совсем другим тоном.

Ей было приятно, что приезжий, кто, как и многие другие такие же до него, вполне мог бы высказаться более надменно и даже с некоторым тем самым «столичным» пренебрежением о маленьком, но любимом ею городке, ведет себя совсем иначе. Интеллигентно и с уважением.

– Знаете, – призналась она немного смущенно, – всю эту экскурсию я составила сама. Не ради денег даже. Просто было интересно. Архивы, поиск этих историй. Настоящее расследование!

– Вот это мне очень знакомо и понятно, – чуть усмехнулся Илья.

Да, когда-то с ним было так же. Еще учась в университете, на факультете журналистики, он работал на телевидении областного центра. Потом пробовал себя в электронных СМИ. Искал свою тему, пока однажды вот так же не увлекся расследованием. Пусть и не историческим, а криминальным, но суть та же. Азарт, куча мелких открытий, радующих самолюбие, да еще и вера, что делает по-настоящему стоящее дело, помогая раскрыть преступление. Увлекся так, что это и стало его профессией на почти десять лет.

В целом он сделал неплохую карьеру, начав с простых новостей для одного из порталов, потом получил постоянное место в редакции того же областного центра, а позже работал «на Москву», куда и перебрался в итоге. Сейчас любовь к профессии не прошла, а вот к выбранной тематике он остыл совсем. Мама с папой Илью воспитали правильно. Ему претил цинизм и чисто механическое отношение к очередному расследованию, которое появилось года полтора назад. То немного наивное чувство несправедливости, если преступник останется безнаказанным, присущие нормальным людям сочувствие и грусть, что вызывают чужие смерти, и даже интерес к поискам убийц, тот самый азарт, – все это поистерлось, начало пропадать. Но Илья этого не мог принять. Он еще живой сам, еще человек. А без всего этого… Это уже тварь, кем он становиться совершенно не хотел.