Зайцы внимательно выслушали горячий монолог Крыса, вновь поразившись, как изменился бывший управляющий Виг-Фяка. И всё же Худышка, вспомнив о прежних пакостях Крыса, не удержался от ехидного замечания:

– Но ведь ты теперь у нас плантатор, фабрикант и судовладелец в одном лице. Что же ты не поможешь этим «отличным ребятам» встать на ноги?

– Я делаю всё возможное, чтобы мои сотрудники получали достойную оплату. Любой матрос, честно прослужив на одном из моих судов несколько лет, может скопить достаточно средств и открыть собственное дело. К сожалению, я пока располагаю слишком ничтожными возможностями. В моём распоряжении всего лишь несколько судов, которым приходится выдерживать жестокую конкуренцию при получении заказов. Но я делаю всё от меня зависящее, чтобы мои моряки не сетовали на судьбу и не напивались с горя, придя в порт, – серьёзно и немного грустно ответил Крыс.

– Понятно. С чего начнём поиски Ноктюрноли? – спросил Худышка, почувствовав неловкость за свое ехидство и стремясь поскорее перевести разговор на другую тему.

– Для начала снимем номер в гостинице «Морской лев». Она находится на самой окраине, и её постояльцы не привлекают внимания. Потом я пройдусь по кабачкам. Надеюсь, мне удастся встретить кого-нибудь из старых знакомых и узнать интересующие нас новости, – ответил Крыс, уверенно лавируя в лабиринте тёмных и грязных улочек.

В океане бушует ураган, а в «Морской лев» вползает жуткое «нечто»

«Морской лев» оказался небольшим двухэтажным дощатым домиком с грязными окнами и тусклым фонарём над ступенями крыльца. Жирный портье с висячими как у моржа седыми усами мирно похрапывал за стойкой. Лениво приоткрыв заплывшие жиром глазки, он швырнул посетителям ключ и с ловкостью подхватил брошенную Крысом золотую монету. Проделав эти нехитрые операции, он опять заснул, уткнувшись носом в стойку, покрытую разноцветными пятнами от пролитых напитков.

Трое товарищей направились к лестнице, ведущей на второй этаж. «Морской лев» был в точности таким, как и многие другие дешёвые гостиницы в Киргуду, если не считать одной его странной особенности – здесь скрипело абсолютно всё: перила лестницы, ступени, двери и доски полов.

По мнению зайцев, приютивший их отель больше всего напоминал музыкальную шкатулку с износившимся механизмом. Худышка, присев на стул в отведённом им номере, тут же в ужасе вскочил, потому что безобидный предмет мебели незамедлительно заорал, как перепуганный хорёк. А когда Пончик решил присесть на кровать, та протяжно заголосила, как целый хор тоскующих выпей.

– А мы не могли выбрать для ночлега какое-нибудь более спокойное место? – осведомился Пончик, осторожно ступая по рассохшимся половицам, которые отзывались протестующим оханьем.

– Для нас это место как раз и будет наиболее спокойным, – ответил Крыс, и тут же пояснил:

– Никто не сможет пробраться в номер незамеченным. Вы располагайтесь, а я немного пройдусь.

– Может, стоит пойти вместе? – забеспокоился Пончик, вспомнив узкие улочки и шныряющих по ним подозрительных личностей.

– Втроём мы будем привлекать слишком много внимания. Я справлюсь. Не забывайте, я не раз бывал здесь, хорошо знаю и сам город, и его обитателей, – ответил Крыс и решительно отворил дверь в коридор, который тут же огласился противным визгом.

Оставшись одни, зайцы присели на подоконник, распахнув заскрежетавшую раму окна. Океана отсюда не было видно, но его близкое присутствие угадывалось по мерному рокоту волн и шороху прибрежной гальки. Казалось, в темноте дышит огромное уставшее животное. Из мрака то и дело долетали нестройные песни, крики и звон разбитых бутылок. Киргуду жил обычной ночной жизнью.