– Нет, просто длительная тренировка, только и всего, – скромно ответил польщенный суперагент.

– То есть каждый может этому научиться? – недоверчиво осведомился Пончик.

– А чему тут учиться? Это делают абсолютно все по нескольку раз в день. Разве вы не замечали, что любой из нас постоянно играет какую-то роль? Нет-нет, речь идет не о профессиональных актерах, – предваряя возможные реплики собеседников, взмахнул лапкой суперагент и продолжил:

– Упрощенно говоря, почти каждый наедине с собой – один, с друзьями – другой, со слугой – третий, с господином – четвёртый. И так до бесконечности. Скажу больше, многие настолько привыкли играть роли, что уже позабыли, какие они на самом деле. Впрочем, как правило, никто не замечает, как и когда «надевает маску». Я же полностью контролирую процесс. Обычно моя задача – стать «зеркалом» собеседника. При моей работе это очень важно, – солидно заметил Твиггс.

– Но ведь вы превращались в каплю, в шкаф? Это как? – спросил Худышка, начинавший испытывать уже научный интерес.

– А вот это уже искусство, действительно, требующее длительной тренировки, – с оттенком законной гордости сообщил агент, – впрочем, всегда нужно помнить, что мы отражаем окружающий мир, а он, в свою очередь, отражает нас.

Поглощенные занимательным разговором новые знакомые не заметили, как приблизились к лачуге Хрюнделя Смита.

– Так я и знал. Опять без света сидит. На рыбьем жире экономит. А может, пошёл денежки перепрятывать. Всё трясётся, что их у него отберут, – с ноткой сочувствия прокомментировал Твиггс.

– Нет, я всё-таки не понимаю. Если вы знаете о проделках этого жулика, то отчего до сих пор не проучили его? – спросил Пончик.

Казалось, Твиггса удивила такая постановка вопроса. Он остановился, почесал свой длинный нос, одёрнул кургузый пиджачок и сказал:

– Да он, в сущности, безвредный, этот Хрюндель. А то, что бумаги подделывает – это ерунда. Просто, как правило, в результате один мошенник обманывает другого такого же мошенника. Я же сказал, что вмешиваюсь лишь, когда речь идёт о борьбе за справедливость. А наши законы настолько запутаны, что соблюдение их зачастую приносит больший вред, чем нарушение установленных правил. Не скрою, в делах я руководствуюсь исключительно собственным внутренним ощущением справедливости. Впрочем, сегодня я вполне готов задать Хрюнделю хорошую трёпку. Так что не волнуйтесь, нынче он получит по заслугам и, зная себя в гневе, я ему не завидую.

Сделав это грозное заявление, суперагент решительно толкнул ногой разбухшую от дождя хлипкую дверь.

Метаморфозы Хрюнделя Смита

Хрюндель Смит не любил ночь. Вместе с темнотой в его лачугу вползали беспричинная тоска и неосознанное беспокойство. Эти чувства особенно усиливались, если на улице бушевала непогода. В такие ночи он старался забиться в угол своей каморки, зябко кутаясь в клетчатый старушечий платок. В целях экономии он никогда не зажигал по ночам светильник.

Хрюндель был болезненно мнительным. Его хронически раздирали самые разнообразные страхи. Он боялся пожара, потопа, бедности и воров. Если ему предстояла даже самая мелкая покупка, он впадал в панику, потому что не понимал, как можно взять и отдать деньги? О том, что за них он что-либо получал взамен, Хрюндель не думал. Питался он в основном отбросами, собранными в мусорных бачках, мидиями и морской капустой, выброшенными на берег прибоем. Скудное питание сделало его болезненно худым и ещё более нервным.

Глядя на это замученное, издёрганное существо, трудно было предположить, что у него имеются немалые денежные средства. Впрочем, деньги не приносили ему радости, скорее, они были источником дополнительных страхов и беспокойств.