Аэропорт Суварнабхуми напоминал фантастический крытый город из бетона, стекла и стали, кишевший толпами людей со всего мира. Одинцов доставил туда своих спутниц задолго до вылета. После перекуса в местном ресторанчике он показал Кларе, как пользоваться камерой, а Ева научила подружку естественно поворачиваться во все стороны, чтобы камера могла снять то, что происходит вокруг.

Наконец, Клара ушла на паспортный контроль. Одинцов старался выглядеть весёлым. Он покрутил на пальце ключи от машины, как таксист-кавказец на южном российском курорте, и спросил игриво:

– Куда поедем, красавица?

– Никуда, – ответила Ева. – Мы никуда не поедем, пока ты не объяснишь, в чём дело. И я снова проголодалась. – Она кивнула на ближайшее кафе. – Идём. Я буду есть, а ты рассказывать.

Одинцов помотал головой.

– Не здесь. Потерпи до ресторана.

– Какого ресторана?

– Понятия не имею. Выберешь в Бангкоке любой… Или вот что: давай спросим Дефоржа.

Одинцов набрал номер с визитной карточки француза. Пришла пора серьёзно поговорить.

Дефорж этого звонка ждал и ответил мгновенно:

– Ресторан? Хорошая мысль! Я вас приглашаю, всё-таки вы – гости, а я уже почти местный… Отель «Парк Хáйатт». Это в самом центре, но пробок сейчас нет, по скоростной доедете минут за двадцать. Поднимайтесь прямо на крышу, там шикарный бар с грилем. Всё, я вас жду!

– Мы снова влипли? – спросила Ева по пути к машине.

– Влипли, – подтвердил Одинцов.

С высоты больше чем в сотню метров – сквозь защитные стёкла, которые окружали террасу на крыше отеля, – открывался вид на весь Бангкок.

Жара ушла вместе с солнцем, и сумерки превратили город в причудливое панно из мерцающих разноцветных огней. Темноту неба подчёркивало сияние десятков окрестных небоскрёбов. Над ними сигарным дымом клубились тучи, но дождя не было.

Открытая терраса походила на живописный парк: она купалась в зелени кустов и деревьев, поднимавшихся из массивных каменных кадок. Сходства добавляли высокие тонконогие фонари с круглыми плафонами, которые разгоняли мрак уютным тёплым светом.

Одинцов с Евой вышли на крышу. Миниатюрная хостесс наклонила голову к рукам, сложенным лодочкой.

– Простите, у нас нет свободных мест.

– Мы приглашены, – сказал Одинцов: он уже заметил Дефоржа за столом в глубине террасы, возле большого аквариума.

Устроившись в лёгком плетёном кресле из ротанга, Одинцов огляделся.

– О, старый знакомый! – Он кивнул на аквариум: там среди водорослей на дне замер аксолотль. – В отеле на Чанге такой живёт.

Дефорж откликнулся со знанием дела:

– Они сейчас в моде по всему миру. У аксолотля поразительные способности к регенерации. Ящерица отращивает себе новый хвост, а он может отрастить вообще любую утраченную конечность. Или присоединить часть другого аксолотля. Даже голову. Может вырастить себе новый мозг. Некоторые учёные говорят, что если сложить в миску обрубки аксолотлей – при определённых условиях они срастутся в полноценную особь.

– Не пытайся испортить мне аппетит, – посоветовала Ева. – Ничего не получится.

– Интересное у тебя хобби, – добавил Одинцов. – Я слышал, что французы любят лягушек, а ты, значит, пошёл ещё дальше?

Дефорж не обиделся на грубоватую шутку.

– Это не хобби, это работа. Сейчас она имеет отношение к саламандрам. Вам тоже придётся кое-что уяснить, потому что саламандры связаны с нашей общей задачей.

На недолгом пути от аэропорта Одинцов рассказал Еве о предложении Дефоржа и выслушал ожидаемые упрёки в том, что принял решение за всю компанию. Объяснять, почему он так поступил, уже не было времени, а главное – не было смысла: отсрочка закончилась, и троице предстояло помогать Дефоржу, хотят они того или нет.