«Совместить завтрак с обедом и вчерашним ужином, чтобы не нервировать пустой желудок.

На всякий случай провести полную ревизию жилья.

Решить окончательно, буду ли я жить в этой квартире.

Назначить племянникам день, когда они смогут, если захотят, забрать памятные для них вещи.

Как можно быстрее вызвать специалистов и освободить комнату умершей Андреа от мебели.

Через десять дней, если не будет подан иск на раздел дома, оценить стоимость ремонта».

Под последним пунктом он приписал: хоть жить, хоть продавать, ремонт необходим! Глебов перечитал написанное и добавил: «Пункт с племянниками отменить до тех пор, пока они не решили – подавать ли иск в суд. Ремонт подождет, а ревизия жилья не отменяется!»

Он еще раз бегло просмотрел список, облегченно отложил ежедневник в сторону и отправился на кухню. Новый хозяин квартиры включил холодильник, положил в него купленные продукты, налил воды в чайник и поставил на плиту. На столе остались лежать готовые бутерброды, пакет яблок и банка растворимого капучино – это был его завтрак и обед. Пока вода закипала, Глебов перенес продукты в столовую, достал из шкафа посуду, которой так гордилась бывшая хозяйка, разложил еду в тарелки из сервиза. Мысленно похвалив себя за красиво оформленный стол, он вернулся на кухню, перелил закипевшую воду из чайника в фарфоровый кофейник, насыпал туда светло-коричневый порошок капучино и неторопливо пошагал обратно в столовую. От вида красивой посуды и со вкусом сервированного стола настроение его намного улучшилось.

После еды Глебов отнес с золотой каймой посуду на кухню, аккуратно помыл ее, протер и вернулся к своим делам. Он вновь открыл ежедневник, несколько раз внимательно перечитал написанное, остановился на одном из пунктов. «На эти выходные, пожалуй, остается только провести ревизию дома. Остальное не реалистично. Просто так отобрать у меня квартиру вряд ли получится, разве что суд постановит ее продать и деньги разделить, и то не факт. Но ревизия нужна в любом случае: без нее нет ремонта, без ремонта нет продажи. Вот такой простенький расклад».

Глебов прихватил блокнот с ручкой и отправился инспектировать дом.

Необычное занятие его полностью захватило. Очнулся он, когда из-за темноты перестал различать предметы. Тусклый свет уличных фонарей хотя и проникал в дом, но скупо освещал обстановку и не мог пробить густую тьму ранних сумерек. Часы показывали начало пятого, за окном стояла сырая непроглядная темень. С улыбкой поиграв с мыслями о том, что лучше не обижать привидения в доме, где все члены семьи один за другим и раньше времени ушли из жизни, Саша включил свет во всех комнатах и вернулся в столовую. Здесь ему казалось наиболее уютно и безопасно. Любопытства соседей из-за включенного света бояться он перестал. Его сердце приятно согревала заверенная копия завещания Андреа Кантор.

– Так, подведем итоги, – Глебов разложил на столе записи. – Кухня осмотрена полностью. Здесь можно все выкинуть, не жалко: поцарапанные шкафы, старые кастрюли, одна из четырех горелок на плите сломана, холодильник внешне окривел и работает с натугой. Единственное, что радует – чистые стены и лакированный паркет. В общем, старая кухонная утварь ремонту не подлежит, только на выброс. Приговор кухонной мебели будет вынесен позднее. Столовая останется вся: старинный стол, посудный шкаф с красивой дорогой посудой, два серванта, наполненные фарфором, стулья, хрустальная лампа и две картины – вся мебель одного стиля, красивая и добротная. Ремонт, о котором писала Андреа, тоже сделан на совесть. Может, родственники захотят что-то забрать – не жалко, хотя эта столовая нравится мне больше всех. Надо все же будет подумать над аргументами в свою пользу. Интересно, но из всех осмотренных комнат эта наиболее уютная и хорошо обставленная. Может быть, в свою бытность семья любила ее больше всего? Очень похоже…