– Кони ведут себя тревожно – сбились в табун, дрожат… Может, волки?

– Может, и волки, – сотский расправил ремень, подтянул меч. – Не были бы двуногими. – Он нагнулся и поднял шлем. – Буди дружину!

– Эй, други! – зычно гаркнул Демьян.

– Чего орешь, потише не можешь? – сотский укоризненно покачал головой, поглядев на прикорнувшую княжну.

Табун действительно вел себя тревожно.

– Волки бы не стали так долго ховаться, – предположил кто-то.

– Пойду проверю, – сотский, вытащив меч, решительно направился к ближайшей рощице. Вернулся он нескоро. По заросшему щетиной лицу ничего нельзя было понять, только в глазах горел холодный огонек.

– Там вооруженный отряд, – он махнул рукой в сторону леса. – Чего-то выжидают. Похоже, за нами следят.

– Много их?

Сотский неопреденно пожал плечами:

– Да вроде силы равны.

У охраны вырвался вздох облегчения.

– Тогда все меняется! Коли чего, за себя постоим, – оживленно заговорили они.

– Что, сотский, может, дашь мне несколько воев? – Демьян энергично провел рукой по волосам. – Я им такого жару задам, мать родную позабудут!

– Нам княжну велено доставить до места целой и невредимой, – назидательно сказал сотский и почесал затылок. – Я вот что думаю, други: хотели бы они напасть на нас, давно бы напали. Мы ведь даже охраны не выставили, – он укоризненно крякнул. – Но ехать, не узнав, кто у тебя за спиной, негоже. Седлай коней, други! – Он решительно надел шлем.

Первым приближающихся киевлян заметил тиун.

– Князь, смотри! – он указал рукоятью плетки в сторону леса. – Вроде к нам путь держат. Неужели напасть думают?

– Непохоже, – возразил князь. – Оружие, вишь, не вынуто. Да и сил у них маловато, чтоб на нас нападать… Сейчас узнаем, чего они хотят.

И, словно в подтверждение этих слов, донеслось:

– Эй, кто будете?!

– А вы? – взвизгнул тиун.

– Мы люди князя киевского!

– А мы… князя черниговского! Далеко ли путь держите? – тиун от крика закашлялся.

Киевляне молчали, собравшись в кучу, – явно советовались. Затем кто-то выкрикнул:

– Мы на похороны князя Козельского!

– И мы туда же! – обрадовался тиун.

Оба отряда двинулись навстречу друг другу. Не доехав несколько шагов, остановились. Из киевлян вперед вышел здоровенный воин, закрывая собой хрупкого юношу.

– Эй, вы что, не русские? – завопил он. – Отчего за мечи держитесь? Мы к вам зла не имеем, да и вам повода не давали!

– Мы тоже, – загалдели черниговцы, снимая с нагретых рукоятей ладони.

От черниговцев отделился всадник.

– Князь Всеволод! – представился он. Некоторые кивеляне его сразу узнали: он когда-то вел с ними переговоры.

Здоровяк оглянулся и кивнул на всадника, следовавшего за ним:

– Княжна Всеславна, дочь покойного князя козельского!

Всеволод с любопытством взглянул на княжну – и обомлел, утопая в бездонной синеве чудесных, несмотря на глубокую печаль, глаз юной княжны. Их особую прелесть и выразительность подчеркивали тонкие стрельчатые брови и густые, как опахало, ресницы. Весь ее облик был мил и прекрасен.

Всеславна не выдержала долгого восхищенного взгляда и, зардевшись, опустила глаза. Воспользовавшись этим, Всеволод принялся разглядывать ее фигурку, которую весьма подчеркивал походный наряд. Княжна любила так одеваться, несмотря на пересуды и злобные взгляды, какими провожали ее женщины. Он словно возвышал ее в собственных глазах, делал сильной, способной постоять за себя. Может быть, то положение, которое она занимала, позволило ей воспитать в себе независимость и гордость. Ее и побаивались, зная, что дядя научил свою племянницу великолепно владеть любым оружием.

Князь скользнул взглядом по округлым девичьим плечам, тонкой талии. В глазах его загорелся похотливый огонь. Сотский понял это и предупредительно кашлянул в здоровенный кулак. Всеволод опомнился, соскочил с коня и бросился к девушке.