Только саму Марию морская болезнь не брала. Она как будто радовалась качке и крепкому ветру и не испугалась поломки руля у побережья Корнуолла. Она даже наклонилась над поручнем и в отсутствие леди Флеминг, которая могла бы присмотреть за ней, наблюдала, как матросы прилаживают запасной руль. Ее брат Джеймс Стюарт, как обычно желавший знать все, что происходит вокруг, на несколько минут выбрался на палубу, но от качки его снова замутило, и он на нетвердых ногах побрел в свою каюту.

В течение нескольких дней капитану пришлось курсировать вдоль западного побережья Французской Бретани. Когда он наконец смог причалить, это произошло у городка Роскоф, в скалистой бухте и в центре территории, где хозяйничали пираты и контрабандисты.

Мария рвалась на берег, пока готовили гребные лодки; она находилась в первой группе высадки. Рыбаки и горожане, привлеченные видом огромных галер, побитых непогодой, собрались на берегу и приветствовали их. Марии помог выбраться из лодки и сделать первый шаг на французской земле мускулистый бретонец, чьи руки пахли рыбой. Это было 13 апреля 1548 года.

Сначала ей показалось, что местность не отличается от Дамбартона: такое же темно-синее неспокойное море и голые скалы вдоль побережья. Но по мере того как королевский отряд продвигался в глубь суши в церемониальном сопровождении лорда Роэна и местных дворян, спешивших на встречу с ними, земля внезапно приобрела чужеземный вид, и Мария поняла, что попала в новое и незнакомое место.

Когда они проезжали через Нормандию, местность стала ровной, зеленой и плодородной, со множеством фермерских домов с глинобитными крышами. Вскоре появились яблоневые сады и стада коров, а когда местные лорды принимали гостей в пути, им с гордостью подносили сытные и вкусные блюда из яблок, сливок и сливочного масла: пироги с кальвадосом, яблочный флан и карамель. Даже омлеты казались волшебными, как будто из простых яиц можно было приготовить нечто столь легкое и воздушное.

Спустя некоторое время они достигли Сены, где их ожидала богато изукрашенная церемониальная баржа, отправленная королем. Им предстояло пройти вверх по реке до замка Сен-Жермен-ан-Лэ, где их ожидали дети французского короля и королевы – les enfants de France.

Баржа оказалась широкой и начиненной всевозможными удобствами: кухня с поварами, столовая с золотыми бокалами и тарелками, кровати с узорами из золоченых листьев в изголовьях, отдельные клозеты, завешенные алым бархатом и ароматизированные свежими ирисами в серебряных вазах, прикрепленных к стене.

На этом этапе шотландские дети стали чувствовать себя скованно в окружении серебристых переливов языка, которого они не понимали, и сознавая, что всего лишь через несколько дней им придется встретиться с детьми французского короля. Что, если те окажутся маленькими бестиями, крикливым отродьем, которое жульничает в играх, дразнится и сплетничает? До этого момента слова «французские дети», «дофин» и «принцесса» не имели для них подлинного значения.

А что, если дофин и Мария не понравятся друг другу? Придется ли отказаться от брачного союза, или их заставят пожениться, несмотря ни на что?

Мало-помалу королевская баржа поднималась вверх по широкой зеленой долине Сены мимо Руана, Лез-Андели, Вернона, Мёлана и наконец прибыла к пристани Сен-Жермен-ан-Лэ. Над большим причалом со столбами, выкрашенными в золотой, красный и синий цвета, реял королевский штандарт династии Валуа.

Начальник пристани спешно отослал своего помощника в замок и распорядился подготовить лошадей для перевозки гостей: несмотря на небольшое расстояние, замок располагался на верхней речной террасе. Конюхи привели больших ухоженных лошадей с тяжелыми кожаными седлами; шотландцы во все глаза уставились на них. Эти величественные животные ничем не напоминали тех, которых называли «лошадями» в Шотландии.